«Не стёб, а социальный проект»: зачем «Пятнице!» понадобилось шоу о зависимости
Создатели «Звезд под капельницей» прямо заявляют: цель — не зрелище, а просвещение. По словам ведущего проекта, психиатра-нарколога Василия Шурова, идея принадлежит каналу, который стремился показать процесс признания проблемы, а не её приукрашивание.
В отличие от формата «звёзды в экзотике» («в Африке», «в Дубае»), здесь отсутствует искусственный антураж праздника. Участники едут в реабилитационный центр и уже в пути совершают срывы. Жанр — реалити, поэтому в нём есть элементы динамики: конкурсы, групповые задания, возрастные и статусные конфликты. Но медицинская составляющая остаётся в центре. Врач настаивает: шоу не копия западных аналогов, а адаптация под российский контекст, где зависимость до сих пор позор, а не болезнь.
«Я — звезда, мне Ковент-Гарден аплодировал»: почему ушла Волочкова
Самый яркий момент первой серии — уход Анастасии Волочковой, объяснившийся конфликтом с блогером Александром Габаром. Однако Шуров предлагает иную интерпретацию: речь о неспособности признать проблему.
По его словам, участники в начале проекта проходят диагностику: врач оценивает стадию зависимости по описанным симптомам. Далее добровольное решение: работать или уйти. Волочкова, утверждает Шуров, отказалась даже рассматривать гипотезу зависимости. Вместо диалога — отсылки к шпагатам, пятичасовым тренировкам и международной карьере.
«Для неё тяжело сделать первый шаг», — констатирует врач.
При этом команда шоу не сдаётся: попытки «достучаться» продолжаются. Но пока Волочкова сохраняет «жесточайшую круговую оборону». На утверждение о том, что участников якобы просили напиться перед съёмками, Шуров категоричен:
«Никто их не просил. Абсолютно».
Все приехали трезвыми. Срывы происходили спонтанно в условиях, близких к реальности: свободный выбор, ещё не введённая программа, а вокруг соблазны.
«Глянец» и реальность: почему зависимые выглядят «слишком хорошо»
Критики отмечают: участники шоу ухоженные, одетые в бренды, некоторые почти не выглядят «типичными алкоголиками». Особенно выделяют Рому Желудя, у которого, по общему мнению, самая тяжёлая ситуация, но и он в кадре в модной одежде, с густыми волосами и ясным взглядом. Шуров объясняет: это специфика шоу-бизнеса.
«Вы видите глянец. То, что за кадром — сколько их приходится капать, откачивать, прятать от людей — вы не видите», — говорит он.
Артисты умеют «держать форму»: есть деньги на детокс в клиниках, на пиар-менеджеров, на анонимное лечение. Но это не отменяет диагноза, а лишь откладывает его проявления.
Проект, по замыслу, разрушает миф: зависимость не вопрос социального статуса и внешнего вида. Она может жить за спиной успешного, известного, казалось бы, «всё контролирующего» человека.
Имена, суды и медицинская тайна: где граница ответственности врача?
Один из самых острых вопросов: как Шуров может открыто говорить о зависимостях конкретных людей, включая Михаила Ефремова, Аглаю Тарасову? Не нарушает ли это врачебную тайну?
Он проводит чёткую грань - пациенты, подписавшие информированное согласие на участие в шоу, дают разрешение на обсуждение своей ситуации в рамках проекта. Вне проекта — ноль утечек.
«Если ко мне обращаются журналисты, я могу прокомментировать поведение, симптомы как специалист. Но не диагноз конкретного человека без согласия».
Так, речь о «кокаиновой зависимости Зеленского в российском шоу-бизнесе» — не утверждение, а интерпретация публичных признаков (например, резкие перепады настроения, тики, изменения кожи), доступных любому врачу.
Что до судов Шуров заявляет:
«Мне, будучи медийной личностью и наркологом, подписываться под историей, где людей унижают, совершенно не интересно».
Его позиция — не осуждение, а анализ. Но граница тонкая: и критики, и защитники звёзд часто используют её в своих целях.
«Банка с пауками» или сообщество поддержки?
Самое неожиданное открытие проекта, по словам врача — человечность участников.
«У нас есть стереотип: шоу-бизнес — это конкуренция, подставы, банка с пауками. Здесь обратное: люди сблизились, помогали друг другу, проявляли эмпатию».
Он отмечает: Маша Малиновская — «переживающая мама», беспокоилась за других; Александр Емельяненко, несмотря на травмы позвоночника, брал на себя физическую нагрузку; молодое поколение (HOFMANNITA, Диана Астер) — целеустремлённое, мотивированное на трезвость.
В отличие от многих реалити, где провоцируют конфликты, здесь намеренно избегают агрессии. Даже «династические» зависимости (типа Ефремовых) не становятся поводом для осуждения, а рассматриваются как семейная травма, требующая понимания.
Любовь в рехабе — тоже зависимость?
На вопрос о романтических линиях Шуров отвечает однозначно: в реабилитации любовь равно срыв.
«Люди на этом торчат так же, как на наркотиках. Это «сесть на другой дофамин».
Любовная зависимость отвлекает от главного — работы над собой. В профессиональных программах такие отношения повод для немедленного перевода пациентов в разные группы. А если персонал вступает в связь с пациентом?
«Это за гранью. Половину персонала надо менять, начиная с руководителя».
Такой чёткий этический кодекс — редкость в шоу, где романтика часто используется как «кликбейт».
Династии зависимости: от Олега Ефремова до современных звёзд
Шуров не обходит стороной тему «алкогольных династий». Семья Ефремовых — яркий пример:
Олег Ефремов, по его мнению, «пробивался», сначала как талантливый артист, потом как руководитель. Алкоголь вошёл в жизнь через круг торжеств, премьер, «элитных» приёмов. Но он сохранил функциональность и это, по словам врача, ключевое отличие от следующего поколения.
Михаил начал пить в 11 лет. «Золотая ложка», вседозволенность, отсутствие последствий до тех пор, пока не произошла трагедия 2020 года. Шуров считает, что тюрьма стала для Ефремова точкой перелома:
«Кризис привёл к перерождению».
Факты в пользу этого: возвращение в профессию (работа с Михалковым), отказ от прежнего образа жизни, раздача недвижимости, посещение церкви.
«Он производит впечатление умного и порядочного, но запутавшегося человека», — говорит врач.
Аглая Тарасова и «избирательный подход к звёздам»
Дело Тарасовой является ещё одной болевой точкой дискуссии. Условный срок за контрабанду гашишного масла в вейпе вызвал споры: слишком мягко для наркотиков, слишком жёстко для «случайного провоза».
Он связывает мягкое наказание с «избирательным подходом к звёздам» и напоминает историю с актрисой Бочкаревой, которую коллеги защищали даже при наличии вещества на теле. «Цеховая солидарность» — не признак благородства, а, наоборот, препятствие для выздоровления.
Наркотики и алкоголь наносят непоправимый ущерб здоровью. Зависимость — болезнь, требующая профессиональной помощи. Не стыдно признать проблему. Стыдно игнорировать её до последнего.