«Корги — не декорация». Почему собака усилила загадку
Самый неожиданный поворот в деле Усольцевых — не исчезновение, а присутствие. Джек, корги супругов, изначально воспринимался как компаньон. Однако Владимир Уражевский, президент Союза кинологических организаций России, подчеркнул: «Это не декоративная порода. Это пастушья собака с высокой выносливостью, ориентацией в пространстве и устойчивостью к холоду».
Корги — животное с рабочей ДНК. Исторически они управляли стадами крупного рогатого скота: отгоняли, загоняли, обходили препятствия, работали в дождь и ветер. У них — острое обоняние, врождённая склонность к сопровождению человека, умение «брать след» и корректировать движение. Если хозяева сбиваются с пути, правильно воспитанный корги инстинктивно ведёт их обратно — особенно если это его «стадо»: семья, с которой он живёт с рождения.
«При минимальном обучении и доверии со стороны владельца потеря маловероятна», — утверждают кинологи.
Даже если взрослые дезориентировались, пятилетний ребёнок не мог бы идти долго — но собака, чувствуя усталость, остановилась бы, подала голос, вернулась к машине или пошла в сторону людской активности (дорога, базы отдыха в районе Белогорья находятся в 10–15 км). А если бы произошло нападение — хищник оставил бы следы: следы борьбы, шерсть, повреждённые вещи, даже останки животного. Но нет ничего. Ни единого признака.
Это заставляет задуматься: не была ли собака уведена сознательно? Или её поведение — ключ к тому, что семья не заблудилась, а ушла?
«Не вглубь тайги — а к скале»: где искать — и почему именно сейчас?
Опытный таёжник и горный инструктор Алексей Тайганавт настаивает: поиски были изначально неправильно сфокусированы.
«Разбрасываться на 30 километров — ошибка, — говорит он. — Нужно вернуться к маршруту: к скале Буратинка, к прилегающим курумникам, завалам, расщелинам».
Курумники — это осыпи крупных камней, характерные для Кутурчинского Белогорья. Летом они опасны: можно провалиться между камнями, получить травму, застрять. Зимой — ещё опаснее: снег скрывает провалы, создаёт ложные «мостики», обледенелые поверхности повышают риск падения. Но именно здесь, по интуиции Тайганавта, может скрываться ответ:
«У меня есть ощущение — они рядом. Не ушли далеко. Остались где-то в пределах видимости маршрута».
Почему же поиски возобновились именно 17 ноября? Намёк дал Денис Киселев, спасатель и инструктор Центральной школы альпинизма:
«Поиски по заявке полиции — это сигнал. Значит, появились основания. Что-то узнали. Может, видели. Может, услышали. Может, получили информацию от третьих лиц».
Важная деталь: активная фаза поисков завершилась 12 октября — и ничего. Ни дронов, ни тепловизоров, ни кинологов не нашли даже намёка. А 17 ноября — по заявке полиции. Это почти наверняка означает: появились показания свидетелей (местные жители, лесорубы, туристы); обнаружены анонимные данные (сообщение, фото, запись) или силовики установили альтернативный маршрут — не пешком, а на транспорте.
«Семья жива»: версии, которые не сдаются
Официально — несчастный случай. Но родные настаивают:
«Они живы».
Их позиция основана не на эмоциях, а на деталях - в машине осталась крупная сумма денег. Не взяты с собой ключи от машины — значит, возвращение предполагалось. Ребёнок — пятилетний, даже в экстремальных условиях выживания с ним невозможно пройти десятки километров без следов. Нет никаких признаков борьбы — ни у машины, ни на тропе.
Это порождает альтернативные версии:
1. Умышленное исчезновение. Семья могла спланировать уход. Сергей Усольцев — предприниматель, возможно, находился под давлением (долги, проверки, угрозы). Исчезновение «в тайге» — удобный способ «умереть» без тела. Автомобиль оставлен как «декорация». Джек — не помеха, а часть плана: его видели на фото перед уходом, и его отсутствие подтверждает «реальность» события.
2. Побег с помощью третьих лиц. Гипотеза поддерживается внезапным интересом полиции. Возможно, кто-то помог семье выйти к дороге (например, местные охотники), отвезти в другой регион — или даже за границу. Корги легко помещается в багажник, ребёнок — в салоне. В условиях Красноярского края это трудно, но не невозможно — особенно если маршрут был согласован заранее.
3. Задержание или недобровольное перемещение. Крайне маловероятная, но не исключённая версия. Если Усольцевы стали свидетелями чего-то в тайге (незаконная добыча, склады, лагерь), их могли удержать. Тогда отсутствие следов объясняется быстрым и профессиональным вывозом. Но здесь — вопрос: зачем оставлять машину на видном месте?
Зима как пауза — и весна как последний шанс
Сейчас — пауза вынужденная. Снег, минусы, ледяные курумники делают поиск опасным даже для профессионалов. Но весной, когда сойдёт снег и откроются осыпи, расщелины, русла ручьев — начнётся решающая фаза. Именно тогда можно будет:
- тщательно обследовать все каменные завалы у Буратинки;
- проверить подземные полости — в Кутурчинском Белогорье есть пещеры и расщелины глубиной до 30 метров;
- использовать георадары на участках, недоступных визуально;
- повторно опросить местных — зимой люди чаще вспоминают детали.
Кинологи напоминают: даже спустя полгода по собаке можно взять след — если есть образец ДНК (например, щётка или игрушка). Но только при точной локализации зоны.
Красноярская тайга — не безжизненная пустыня. Это живое, сложное пространство, где тысячи людей ежегодно ходят в походы, работают, живут. Исчезновение целой семьи без единого следа противоречит логике природы.
Корги — не декорация. Машина с деньгами — не случайность. Возобновление поисков по инициативе полиции — не рутина.
Всё это говорит об одном: история Усольцевых ещё не закончена. А пока — остаётся надежда родных, профессиональное упорство спасателей и одно упрямое ощущение: они где-то рядом. Не в 100 км, не в другом регионе — а в пределах того самого маршрута, который, кажется, уже прочёсан вдоль и поперёк.