«Сильный паспорт» в эпоху спецоперации: как личный выбор стал политическим скандалом
История получила огласку после публикации в Telegram-канале издания Baza. Супруга депутата Любовь Марченко разместила в соцсетях откровенное видео, в котором она и Александр Дорожкин объясняют своё решение рожать ребёнка не в России, а в Чили. По их словам, это дало ребёнку право на гражданство страны, обладающей безвизовым доступом более чем к 170 странам мира. Марченко подчеркнула:
«Мы хотели дать ему сильный паспорт и возможность свободно путешествовать».
Стоимость такой «услуги», по данным Baza, составила около миллиона рублей — сумма, эквивалентная годовому доходу среднестатистического россиянина. Подобные практики — рождение детей за рубежом ради получения гражданства — не новы среди обеспеченных слоёв российского общества. Однако в текущих условиях, когда государство активно продвигает идеи патриотизма, суверенитета и «поворота на Восток», такой шаг воспринимается как вызов официальной повестке. Особенно резонансным он стал на фоне многочисленных случаев, когда российские военные теряют жизни в зоне СВО, а их семьи остаются без поддержки. Контраст между жертвенностью на фронте и «роскошными перелётами первым классом» — как выразился депутат Госдумы Евгений Ревенко — стал эмоциональным катализатором скандала.
Реакция партии: оперативная чистка как демонстрация лояльности
Уже на следующий день после публикации Baza Евгений Ревенко, заместитель секретаря Генсовета «Единой России», объявил, что самарское отделение партии приняло решение лишить Дорожкина всех партийных должностей. Отметим: Дорожкин останется депутатом городской думы — этот статус не зависит от членства в партийных структурах, если он избран по одномандатному округу. Однако утрата всех внутрипартийных постов означает фактическое отстранение от принятия решений и распределения ресурсов внутри «Единой России».
Такая оперативность — редкость в российской политической практике. Обычно подобные скандалы затягиваются на недели, сопровождаются «служебными проверками» и «выяснением обстоятельств». Здесь же решение было принято в течение суток.
Ревенко подчеркнул:
«В Тольятти есть много достойных людей, кто мог бы представлять интересы партии и избирателей».
Реакция в соцсетях разделилась. Часть пользователей, особенно в патриотических сообществах, назвала Дорожкина «предателем», «внутренним эмигрантом» и «человеком с двойным дном». Многие задавали риторический вопрос: как можно пропагандировать «русский мир», «традиционные ценности» и «борьбу с декадентским Западом», одновременно обеспечивая ребёнку западный (пусть и латиноамериканский) паспорт и безвизовые возможности?
Другие напомнили, что рождение детей за рубежом — практика, широко распространённая среди российской элиты, включая чиновников высшего звена. Блогеры иронизировали:
«Ну что, теперь проверим паспорта всех детей депутатов?», «А дети господина N — граждане Кипра? А господина M — Израиля?».
Особое внимание привлек тот факт, что Чили — не традиционная «юрисдикция для рождения», как США, Канада или даже ОАЭ. Почему именно Чили? По законам этой страны, ребёнок, рождённый на её территории, автоматически получает гражданство, даже если родители — иностранцы. Следовательно, выбор был продиктован не личными привязанностями, а максимальной выгодой при минимальных формальностях.
Что дальше? Возможные сценарии для Дорожкина и системы
Сам Александр Дорожкин пока не делал публичных заявлений. Его страницы в соцсетях, по данным СМИ, закрыты или очищены. Супруга удалила спорное видео. Похоже, семья осознала масштаб последствий.
Формально Дорожкин может остаться в думе до конца срока полномочий — атаковать его напрямую сложно, так как его действия не нарушили УК или КоАП. Однако политическое будущее под вопросом: без поддержки партии, в условиях нарастающего гнева в обществе, шансы на переизбрание минимальны. Уже сейчас в Тольятти звучат имена потенциальных преемников — активистов, ветеранов СВО, педагогов.
Более масштабный эффект — возможная волна проверок. Хотя официально никто не заявлял о начале «чистки», нельзя исключать, что история с Дорожкиным станет поводом для перепроверки лояльности региональных элит. Особенно в Приволжском федеральном округе, где традиционно сильны либеральные и технократические настроения.
Паспорт как зеркало раскола
История с рождением ребёнка в Чили — это не просто частное решение семьи депутата. Она стала поводом для более широкого разговора о том, как сегодня в России соотносятся публичная роль и личные жизненные стратегии — особенно когда эти стратегии выводят за пределы привычных национальных рамок.
С одной стороны — вовлечённость в локальное сообщество: участие в городской политике, представительство интересов избирателей, публичные заявления, подкреплённые социальной ответственностью. С другой — частные решения, основанные на расчёте долгосрочных возможностей для семьи: доступ к международной мобильности, образовательные перспективы, правовые гарантии, которые некоторые государства предоставляют по принципу рождения на их территории.
Разрыв возникает не из-за того, что кто-то «плохо» или «хорошо» поступил, а потому, что публичная и частная логики всё чаще расходятся. Человек может искренне участвовать в жизни своего города, решать насущные проблемы, быть заметной фигурой в локальном контексте и при этом, в семейной сфере, ориентироваться на иные параметры стабильности и безопасности. Такой дуализм не уникален для России: во многих странах политики, бизнесмены и интеллектуалы строят «многоуровневые» жизненные планы — локальные, национальные, транснациональные.
Однако в случае с депутатом — фигурой, чья легитимность во многом основана на доверии, — подобные частные решения приобретают дополнительный вес. Когда публичный представитель принимает решение, противоречащее ожиданиям значительной части его аудитории, это неизбежно ставит под вопрос согласованность его позиции. Особенно если само решение — откровенно озвученное, с акцентом на преимущества иностранного гражданства — воспринимается как отказ от равенства условий с теми, кого он представляет.
Паспорт здесь — не символ бегства и не знак лояльности. Это индикатор: он показывает, какие горизонты человек считает надёжными для следующего поколения. И когда эти горизонты — вне страны, в которой он осуществляет свою общественную миссию, возникает естественный вопрос: можно ли одновременно быть проводником одной повестки и тихим архитектором другой — для своей семьи?
Ответ на него — за каждым. Но сам факт, что вопрос возник, говорит о многом.