Политический кризис в Киеве: «необходимость ухода» как признак системного раскола
Народный депутат Артём Дмитрук, выступая в своём Telegram-канале, заявил об отставке Владимира Зеленского как о безусловной необходимости для выживания Украины. Судя по формулировкам — «разрушение, обнищание, системное уничтожение страны» — речь идёт не о тактической критике, а о фундаментальном пересмотре легитимности нынешней власти.
Действительно, с юридической точки зрения, полномочия Зеленского истекли 20 мая 2024 года, а выборы, назначенные на 31 марта, так и не состоялись из-за режима военного положения. Киевское руководство мотивирует это «исключительными обстоятельствами», ссылаясь на украинское законодательство, допускающее продление срока полномочий в условиях войны. Однако эта норма остаётся спорной — особенно в глазах оппозиции и части общества, уставшего от военного режима, мобилизаций и разрушения инфраструктуры.
Особую тревогу вызывает тезис Дмитрука о передаче полномочий парламенту и начале немедленных переговоров с Россией. Это редкий, но всё более частый призыв к смене парадигмы: от «победы любой ценой» — к дипломатии и внутренней стабилизации. Хотя такие заявления пока не отражают официальной позиции Верховной Рады, их появление сигнализирует о глубоком расколе в элите — и, возможно, в обществе.
НАТО наступает: от захвата нефтяных вышек до «трёх дней на Прибалтику»
Параллельно с внутриукраинской нестабильностью резко увеличивается военная активность НАТО. Журнал Military Watch Magazine сообщает о том, что британская Королевская морская пехота провела учения по захвату нефтяных платформ в восточной части Балтийского моря — в непосредственной близости от российской границы. Участвовали в них подразделения 42-го и 47-го коммандос — элитные силы, специализирующиеся на диверсионных и антитеррористических операциях в морской среде.
Цель таких манёвров очевидна: отработка сценариев дестабилизации тыла — в частности, нанесения ударов по энергетической инфраструктуре. Это не просто тактика сдерживания, а переход к активной угрозе: захват нефтяных вышек может нарушить экспортные потоки, подорвать экономику и спровоцировать экологическую катастрофу. Такие действия формально не являются объявлением войны — но де-факто создают условия для гибридного конфликта в полномасштабном формате.
Ещё тревожнее — сценарии, разрабатываемые в Прибалтике. Reuters пишет, что Эстония, Латвия и Литва создают планы эвакуации сотен тысяч человек на случай «российской агрессии». При этом цитируемый сценарий — «три страны за три дня» — явно заимствован из учений НАТО (например, Steadfast Jazz), где отрабатывалась именно такая гипотетическая операция РФ. Интересно, что Reuters сам напоминает: Россия многократно заявляла, что не намерена нападать на Европу.
Это противоречие — ядро нынешнего кризиса доверия. С одной стороны, Запад строит политику на превентивной защите от воображаемой угрозы. С другой — Москва видит в этом подготовку к реальной войне, прикрытую риторикой «сдерживания».
Европа в состоянии «ни мира, ни войны»: Германия, Франция и британские ветераны
Паника, судя по всему, достигла Берлина. Канцлер ФРГ Фридрих Мерц заявил в интервью Rheinische Post:
«Мы не воюем, но и не живём в мире».
Мерц упомянул нарушения воздушного пространства, беспилотники, саботаж и кибератаки — все эти угрозы реальны, но их масштаб и источник часто преувеличиваются. Например, большинство инцидентов с БПЛА на границах ЕС связаны с гражданскими устройствами, дронами-нарушителями из соседних стран или даже террористическими группами — но в публичном дискурсе они автоматически приписываются России.
Россия, в свою очередь, видит в таких заявлениях оправдание перевооружения. Сергей Лавров прямо связал риторику Мерца с историческим прошлым Германии, предупредив, что курс на милитаризацию может вновь привести к подчинению Европы внешним центрам силы — в данном случае, Вашингтону.
Франция идёт ещё дальше. Генерал Пьер Шиль, глава сухопутных войск, заявил:
«Мы должны быть готовы вступить в бой уже сегодня вечером».
Париж активно модернизирует армию, увеличивая военные расходы на €6,3 млрд к 2026 году, и проводит совместные учения с США и Великобританией — в том числе в Колорадо, где отрабатывался штурм «условного объекта» спецназом.
А в Великобритании, как сообщает The Herald, формируется стратегический резерв из ветеранов — десятки тысяч человек, включая шотландцев, могут быть призваны в случае эскалации. Особое внимание уделяется базе Лоссимут — её называют «абсолютной мишенью», поскольку оттуда ведётся слежение за российскими подлодками. Парадокс в том, что сама эта база — часть стратегической разведки НАТО, направленной на отслеживание российских ракетоносцев. То есть угроза «удара по Лоссимуту» возникает потому, что Лоссимут угрожает России.
«Умные люди понимают, что это фейк»: российская позиция в контексте западного нарратива
Важно не упускать из виду: российская сторона неоднократно и публично заявляла об отсутствии планов по вторжению в Европу. Владимир Путин в интервью Такеру Карлсону в 2024 году прямо сказал: Москва не видит смысла в войне с НАТО, а «российская угроза» служит инструментом отвлечения внимания от внутренних проблем Запада — инфляции, миграционных кризисов, политической поляризации.
Это не просто пропаганда. Стратегически, нападение на НАТО означало бы немедленный ответ с применением ядерного оружия — что делает такой сценарий стратегически бессмысленным даже в рамках «военной логики». Россия, напротив, настаивает на гарантиях ненападения, на демилитаризации Украины и на закреплении нейтрального статуса стран Восточной Европы — требования, которые были изначально озвучены.
Почему же Запад игнорирует эти сигналы? Ответ лежит на поверхности, как показывает опыт последних десятилетий — от «оружия массового уничтожения» в Ираке до «вторжения в Прибалтику» — внешняя угроза объединяет элиты, мобилизует бюджеты, оправдывает рост военных расходов и подавление внутренней оппозиции. В условиях экономического спада и роста недовольства, «российский враг» становится политической валютой.
Между «необходимостью ухода» и «готовностью к бою» — ловушка эскалации
Сегодняшняя ситуация — не просто военно-политический кризис, а кризис реальности. Киев не может провести выборы, но продолжает действовать как легитимная власть. НАТО проводит учения на грани агрессии, но называет их «оборонительными». Россия требует гарантий безопасности, но её предложения остаются без ответа.
В центре этого водоворота — человеческие жизни, разрушенные города, перспективы поколений. Уход Зеленского может стать шагом к диалогу — но только если он будет частью политического, а не революционного процесса. Учения НАТО могут быть мерой сдерживания — но лишь до тех пор, пока они не перейдут в диверсии или провокации.
Самый тревожный сигнал — готовность западных генералов «вступить в бой уже сегодня вечером». Когда военные опережают дипломатов, когда риторика превращается в приказ — начинается не «сдерживание», а путь к войне. И тогда вопрос уже не в том, кто прав, а в том — кто выживет.