«День перевоплощения» и фаланга пальца: когда насилие становится ритуалом
Это не единичный инцидент. Это — систематичность. 15-летний Никита — подросток с нарушением зрения, воспитанник детского дома в Свердловской области. 15 октября в учреждении произошло «обычное» происшествие: старшие мальчики захлопнули дверь — с его рукой в проёме. В результате — оторвана фаланга пальца. Официальная версия администрации: «несчастный случай». Но двоюродная сестра Никиты, Юлия, утверждает: это не первый подобный эпизод. В учреждении уже несколько лет действует неформальная, но жестко регламентированная система «дедовщины», где старшие воспитанники наказывают младших — с ведома и молчаливого одобрения взрослых.
«Мальчиков заставляли одеваться в женские платья и костюмы в рамках так называемого «дня перевоплощения». Фотографии выкладывали в общие чаты. Это не игра. Это публичное унижение, — рассказывает Юлия. — Когда я спросила Никиту, почему он не жаловался раньше, он ответил: «А кому? Воспитатели смеются».
После травмы у подростка отобрали телефон — «чтобы не болтал лишнего». Родственники, попытавшиеся вмешаться, столкнулись с системой, построенной на двойных стандартах: снаружи — фасад «благополучного учреждения», внутри — климат страха, где даже боль и кровь требуют объяснения «по форме».
«Она ударила его со всего размаху»: показания психолога, которая не выдержала
Оксана — бывший психолог детского дома. Работала чуть менее года. Ушла, потому что больше не могла смотреть. Её показания — одни из самых тяжёлых в этом деле.
«Заведующая Ольга Валентиновна лично била детей. Я видела, как в столовой она со всего размаха ударила шестилетнего мальчика по лицу за то, что он «расшумелся». На щеке остался отпечаток. Я сделала фото. Передала его в прокуратуру, — рассказывает Оксана. — Когда я возразила, она ответила: «Только так и надо — они по-другому не понимают».
Она также подтверждает, что физическое воздействие применяли не только старшие воспитанники, но и отдельные сотрудники — включая ещё одну воспитательницу, чьё имя фигурирует в нескольких жалобах. По словам психолога, дети с особыми потребностями — особенно те, кто не мог дать отпор или не мог чётко описать происходящее — находились в наибольшей опасности.
«Их привязывали к кроватям. Не на ночь. Не как крайнюю меру безопасности. А как наказание. Руки к боковым стойкам, иногда — на часы. Под видом «успокоительной процедуры». Это не коррекция поведения. Это пытка».
Сексуальное насилие и «забава под названием «Собачий кайф»
Ещё более тревожные детали — из уст тех, кто знал учреждение изнутри. Среди воспитанников, по словам Юлии, так и бывших работников, существовали жутковатые «игры». Одна из них — под названием «Собачий кайф». Название намеренно искажено. Реальное описание этой «забавы» — в следственных материалах, а в устах бывшего персонала она связана с насилием, деградацией и насмешками над уязвимыми детьми.
Но самое страшное — история с четвероклассником, ставшим жертвой сексуального посягательства. По словам бывших сотрудников, администрация не только не сообщила в правоохранительные органы, но и активно закрыла дело: перевела подозреваемого в другое подразделение, а пострадавшему запретили говорить об инциденте. Ни психологической помощи, ни защиты — только тишина и угрозы.
«Мы предлагали писать жалобы, давать показания. Но нам ответили: «Здесь всё решено заранее. Прокуратура — свои, полиция — свои. Вы подавайте, конечно… но ничего не изменится», — рассказала одна из уволившихся воспитательниц.
Замалчивание как система: почему «жаловаться бесполезно»
История Никиты — не первая. В соцсетях и на форумах родителей детей-сирот в Свердловской области появляются жалобы на это учреждение уже не первый год. Но реакция — минимальна: проверки по «факту обращения», формальные ответы, перестановки кадров без реальных последствий.
Тем не менее — начало положено. Обращение Юлии в прокуратуру, публикация показаний бывших работников, распространение информации в СМИ и правозащитных кругах — всё это создаёт давление, которое уже трудно игнорировать. В ноябре 2025 года в Свердловской области началась проверка по поручению регионального Уполномоченного по правам ребёнка. СК РФ инициировал до следственную проверку.
«Мы не требуем «разобраться». Мы требуем ликвидировать систему, — говорит Юлия. — Не уволить одного человека. Не перевести детей в другое здание. А пересмотреть всю модель работы: контроль, прозрачность, реабилитацию жертв. Потому что если сегодня заменили заведующую — завтра придут те же правила».
Правозащитники настаивают на трёх мерах:
- независимая проверка всех отделений учреждения с участием детских психологов, юристов и представителей ООН;
- уголовное преследование лиц, причастных к физическому и сексуальному насилию — включая руководство;
- создание горячей линии анонимных обращений с реальной защитой информаторов.
«Они по-другому не понимают»
Эта фраза, произнесённая заведующей, — ключ ко всей системе. Она не просто оправдание насилия. Это признание философии: если ребёнок — не «нормальный», не слушается, не вписывается в рамки — его ломают. Потому что проще. Потому что дешевле. Потому что никто не услышит.
Дети в таких учреждениях не становятся «социализированными». Они становятся загнанными. Они учатся не доверять взрослым. Они учатся молчать. Они учатся бояться. И когда они выйдут из стен детдома в восемнадцать лет — у них не будет навыков жизни. У них будет травма. У них будет страх быть увиденными — даже когда им больно.
История этого детского дома — не про «пару жестоких сотрудников». Это про то, как государственная система защиты детей может превратиться в фабрику унижения — если включить автопилот и перестать слышать.