Нострадамус и «пророчество 2025 года»: что написано — и что домыслено
В последние месяцы в англоязычных СМИ вновь заговорили о якобы найденных пророчествах Нострадамуса, касающихся 2025 года. Журналистка Mirror Эмилия Рэндалл процитировала «Британскую энциклопедию», утверждая, что Нострадамус предсказал для Британии «жестокие войны» и «возвращение древней чумы». Цитаты звучат драматично:
«Королевство будет охвачено столь жестокими войнами, что враги появятся как внутри страны, так и за её пределами… Из прошлого возвращается великая чума, и нет врага более смертоносного под небесами».
Однако ни один из этих текстов не обнаружен ни в одном из 942 катренов «Центурий» Нострадамуса — ни в оригинале на старофранцузском, ни в научных комментированных изданиях. Это не цитаты, а современные художественные реконструкции — перефразировки в духе пророчества, созданные, вероятно, для усиления медийного эффекта.
Кто такой Нострадамус — пророк или поэт-аллегорист?
Мишель де Нотрдам (1503–1566) был не «экстрасенсом», а врачом и аптекарем, пережившим чуму и глубоко погружённым в астрологию, алхимию и античную философию. Его главный труд — «Центурии» — представляет собой сборник из 100 групп по 10 четверостиший (катренов), написанных в сложной, намеренно запутанной манере:
- с использованием латыни, греческих заимствований, окситанских диалектных форм;
- с анаграммами, астрологическими символами и библейскими отсылками;
- без дат, имён, чётких локаций.
Нострадамус сам признавался в предисловии к «Центуриям»:
«Расположение моих пророчеств таково, что их истолкование не может быть ясным до наступления самих событий».
Это нескромность — это метод. Он сознательно уходил от ясности, чтобы избежать обвинений в ереси в эпоху Инквизиции.
Как рождаются «точные» пророчества: механизм ретроспективной подгонки
Наиболее известный пример — «предсказание» смерти Генриха II (катрен I, 35):
«Лев молодой старого победит в поединке, / На поле ратном в единоборстве жестоком: / В клетке железной он глаз ему пронзит, / Два ранения одною раной — и смерть, скрытая придёт».
Казалось бы — идеально описывает турнир 1559 года, где король получил копьём в глаз. Но до гибели Генриха катрен толковали иначе — как аллюзию на борьбу между Францией и Испанией. Лишь после трагедии его стали интерпретировать буквально — и добавили в поздние издания.
Так и с «войной в Украине» или «чумой 2025 года» — ни одно из этих событий не упоминается в «Центуриях» напрямую. Фраза «долгая война», действительно встречающаяся в катрене VII, 4, относится к религиозным конфликтам XVI века, прежде всего к гугенотским войнам, которые раздирали Францию при жизни Нострадамуса.
Для него это были не отдалённые прогнозы, а пережитые или наблюдаемые в реальном времени потрясения — войны, в которых гибли его друзья и пациенты. То же касается «великой чумы»: Нострадамус не просто знал о чуме теоретически — он лечил заражённых во время вспышек 1520-х, 1530-х и 1540-х годов, потерял жену и детей от эпидемии и писал о ней как о постоянной, почти повседневной угрозе, а не как о некоем финальном катаклизме из будущего.
Даже «кожаные монеты» — далеко не метафора грядущего экономического коллапса, а прямая отсылка к исторической реальности его эпохи: во время осад и внутренних конфликтов в некоторых городах Франции действительно выпускали временную валюту из кожи, меди или свинца из-за нехватки драгоценных металлов.
Важно понимать: у Нострадамуса нет ни дат, ни географических координат, ни конкретных имён — лишь намёки, завёрнутые в поэтическую, астрологическую и библейскую символику.
Почему 2025? Коллективная тревога как зеркало эпохи
2025 год стал удобной временной вехой не из-за какого-то особого пророчества, а вследствие совпадения нескольких глубинных социальных и психологических факторов. После провала громких апокалиптических ожиданий — от «конца света» по календарю майя в 2012 году до интерпретации пандемии как «знака конца времён» в 2020-м, а затем напряжённых избирательных циклов в США и Европе в 2024-м — коллективное бессознательное естественным образом переносит фокус на следующий ближайший рубеж.
К этому добавляется ощущение нарастающей геополитической нестабильности: продолжение войны в Украине, рост напряжённости вокруг Тайваня, эскалация на Ближнем Востоке — всё это создаёт ощущение, что мир находится на грани крупных перемен, если не катастрофы. На фоне этого легко воспринимаются образы «жестоких войн» или «падения врагов изнутри и снаружи».
Параллельно климатический кризис — рекордная жара, разрушительные наводнения, опустынивание целых регионов — визуально и эмоционально подкрепляет проблемы.
Всё это вместе формирует ощущение, что 2025-й — не просто календарная дата, а некий роковой поворот, хотя на самом деле он, скорее, отражает наше сегодняшнее состояние: усталость от кризисов, страх перед неизвестностью и глубокую потребность в хоть какой-то ясности — даже если она приходит в форме мифа.
Наука против «пророчеств»: что реально может случиться в 2025?
За громкими формулировками вроде «огненного шара» или «древней чумы» — не пророчество, а проекция современных страхов. Научно обоснованные риски выглядят иначе:
— Крупный астероид (≥1 км) может ударить по Земле раз в ~500 тыс. лет; NASA отслеживает 95 % таких объектов, и ни один не угрожает в 2025 г.
— Чума не исчезла, но локальна и контролируема; реальная угроза — антибиотикорезистентность, вызванная человеческими решениями, а не «роком».
— Экономический кризис возможен (долги, деглобализация), но глобального коллапса не прогнозируют; «кожаные монеты» — метафора гиперинфляции, а не неизбежности.
— В бассейне Амазонки растут наводнения, но это экологический и миграционный кризис, а не «водная империя».
— «Упадок Запада» — переоценка влияния: Китай и Индия усиливаются, но США сохраняют лидерство в ключевых сферах.
Важно: угрозы реальны, но не предопределены. Их масштаб зависит от решений — политических, технологических, этических. Тем не менее, несмотря на объём данных, люди тянутся к мифам: наука говорит «30 % вероятности», а пророчества — «точно будет».