«Володя» — имя, данное до появления на свет
Для Виктории И., 34-летней жительницы Стерлитамака, беременность третьим ребёнком стала долгожданным и взвешенным решением. У неё уже были два сына, она работала хореографом в детской танцевальной школе, строила с мужем жизнь, наполненную смыслом, заботой и творчеством. Внутриутробно сынишку назвали Володей — имя, с которым он прошёл путь от сердца матери до короткого, но яркого мига в этом мире.
Роды предстояли сложные: из-за проблем с сосудами и непереносимости наркоза Виктории была назначена плановая операция кесарева сечения. Утром 16 августа 2021 года всё прошло удачно: на свет появился здоровый, кричащий мальчик. В реанимации, окружённая другими молодыми мамами, Виктория впервые показывала Володю по видеосвязи мужу и старшим детям. «Мы были так счастливы…» — эти слова позже она произнесла сквозь слёзы, обращаясь к журналистам. Через несколько часов счастье обернулось кошмаром.
Врач, выбросивший чужого ребёнка
Алина Арсланова до той трагедии была примером успешной карьеры: выпускница медицинского вуза, с 2015 года — педиатр в одной из крупнейших детских больниц Башкирии. Позже переехала в родное село в Миякинском районе, где продолжала принимать маленьких пациентов. Коллеги называли её «врачом от бога» — отзывчивой, вдумчивой, преданной делу.
Но в её жизни началась новая беременность, сопровождавшаяся тревожными симптомами: резкие перепады настроения, бредовые идеи, параноидальные мысли. Диагностикой занялся психоневрологический диспансер — ей поставили тяжёлую послеродовую депрессию с признаками психотического расстройства. Тем не менее, накануне родов женщину выписали с формулировкой: «не представляет опасности для себя и окружающих». В роддоме её поместили в одну палату с Викторией.
Миг, изменивший всё
В тот момент, когда Виктория ненадолго вышла в туалет, Алина Арсланова подошла к чужому ребёнку, взяла его на руки и, не испытывая сопротивления (младенцы в первые часы жизни не плачут активно), подошла к открытому окну. Падение с третьего этажа стало мгновенно смертельным.
По свидетельству следствия, действия заняли не более 30 секунд. Никто не успел вмешаться. Палата не была оборудована видеонаблюдением. Медсёстры находились в другом крыле. Окна в реанимации не имели ограничителей открывания.
Следователи позже подчеркнули: Арсланова в тот момент не осознавала действительности. Психиатрическая экспертиза подтвердила: у неё развился острый психотический эпизод на фоне послеродового психоза — редкого, но крайне опасного состояния, при котором человек может воспринимать реальность через призму бреда (например, «спасать ребёнка от зла», «избавлять мир от страданий»).
Решение, шокировавшее страну: прощение вместо мести
Когда следствие завершилось, общественность ждала гнева, требований наказания, гражданского иска. Но Виктория и её муж поступили иначе.
«Мы не держим зла и всех прощаем: и роддом, и врачей, и эту невменяемую женщину… Писать заявление в суд мы не будем. Потому что наш Володя — про большую и искреннюю любовь. Зло злом не победить».
Семья похоронила Володю. Сделав единственное фото сына, Виктория сказала: «Я — мама троих детей. Просто один из них теперь живёт в моём сердце».
Они не закрылись в скорби. Напротив — начали говорить. Рассказывать о том, как важно видеть за диагнозом человека. О том, что система здравоохранения должна защищать не только тело, но и психику — и рожениц, и их детей, и медработников.
Суд и вердикт: не наказание, а лечение
29 марта 2022 года Верховный суд Башкирии вынес приговор: Алина Арсланова признана невменяемой, уголовная ответственность снята. Вместо тюрьмы — принудительное лечение в стационаре специализированного типа.
Решение вызвало полярные оценки. Одни возмущались: «Как так? Её не посадят?!» Другие напоминали: если человек не контролирует свои действия, его нужно лечить — не мстить. Психиатрия, а не пенитенциарная система — единственное пространство, где можно предотвратить повторение подобного.
Важно понимать: приговор не оправдывает преступление. Он признаёт его — но отводит ответственность в сферу медицины. Алина Арсланова не будет свободна. Её лечение может продлиться годами. Выписка возможна только по решению суда после положительного заключения комиссии.
Но вопрос остаётся: почему она оказалась в общей палате с новорождёнными? Почему при известном диагнозе её не поместили в наблюдательный блок? Почему не были усилены меры предосторожности?
Послеродовой психоз: тихий убийца, о котором молчат
Чаще всех упоминают послеродовую депрессию — состояние усталости, тревоги, апатии, встречающееся у 10–15% женщин. Но есть и гораздо более редкое и опасное явление — послеродовой психоз. Он развивается у 1–2 из 1000 рожениц, чаще всего в первые 72 часа после родов.
Симптомы – бред, галлюцинации, бессонница, несмотря на усталость, а также резкая смена настроения: от эйфории до агрессии.
Это не «нервы» и не «слабость характера». Это — острое психотическое расстройство, требующее немедленной госпитализации. Без лечения — риск суицида или инфантицида (убийства ребёнка) достигает 5%.
В России диагностика и профилактика послеродового психоза остаются на периферии внимания. Женщине редко задают прямые вопросы:
«Вы слышите голоса? Боитесь навредить себе или ребёнку?»
Семьи стыдятся — и молчат. Медицинские работники не всегда обучены распознавать «тихие» признаки. Смерть Володи — не единичный случай. В мире зафиксированы десятки подобных трагедий.
Из боли — в смысл
Семья Виктории не стала жертвой в привычном смысле. Они отказались от роли потерпевших, чтобы стать проводниками. Они начали говорить с врачами, участвовали в круглых столах, делились историей — не для сенсации, а как предупреждение.
Их позиция — не святость. Это сознательный выбор: не позволить тьме поглотить свет, который был в их сыне. Володя прожил чуть больше часа. Но в этот час он успел соединить людей — от акушеров до юристов, от психологов до простых читателей в соцсетях.
Виктория написала:
«Он научил нас за этот короткий срок любить ещё больше. Не только его — всех. Друг друга. Старших детей. Жизнь. Даже ту, что больна. Даже ту, что ошиблась. Потому что любовь — единственное, что не умирает. Она просто меняет форму».
После трагедии в Башкирии ввели дополнительные инструктажи для медперсонала, усилили контроль за пациентками с психиатрическим анамнезом. В некоторых роддомах начали устанавливать ограничители на окна в палатах интенсивной терапии. Минздрав Республики инициировал разработку протокола взаимодействия акушерских и психиатрических служб.
Но системных изменений — на федеральном уровне — нет. Нет обязательного скрининга на послеродовой психоз. Нет единых стандартов размещения пациенток с риском. Нет горячей линии психологической поддержки для молодых матерей в первые дни после родов.