Диагноз и операция: «Пришла беда — отворяй ворота»
В начале сентября 2025 года, во время глубокого личного кризиса — её муж, режиссёр Тигран Кеосаян, находился в коме уже более восьми месяцев после инфаркта — Маргарите Симоньян поставили диагноз: рак молочной железы. В тот же день она вышла в эфир, чтобы объявить об этом публично. Её слова — «пришла беда — отворяй ворота» — стали не просто фразой, а метафорой целой эпохи личных испытаний.
Операция по удалению опухоли прошла на следующий день. Врачи оценили стадию как 1–2, что дает надежду на полное выздоровление. Однако уже тогда стало ясно: путь к исцелению будет не линейным, а рваным, полным физических и эмоциональных спадов.
Симоньян с самого начала решила не уходить в тень. Она открыто делится переживаниями, описывая не только боль, но и парадоксальные «окна нормальности» — периоды, когда действие химиопрепаратов ослабевает, и организм как будто возвращает ей частичку прежней жизни.
«Ноги немножко не держат, боли везде… изжога измучила. Но это, знаете, бывает и без онкологии», — пишет она с характерной для неё чёрной иронией.
Третий курс химиотерапии, проведённый 8 декабря 2025 года, оказался особенно тяжёлым. На следующий день в Наццентре «Россия» проходила встреча литературного клуба, посвящённая её роману «В начале было Слово — в конце будет Цифра». Маргарита до последнего надеялась присутствовать — мероприятие, по её словам, было «важным для меня». Но сил не хватило:
«С трудом нахожу в себе силы, чтобы выйти из комнаты».
Ещё до этого она сознательно попросила врачей перенести третью химию с 1 декабря на 8, чтобы успеть поехать в Индию и вместе с Владимиром Путиным запустить RT India. Для неё это был не жест карьеризма, а продолжение профессиональной миссии в условиях, когда каждая поездка, каждое выступление требует героических усилий.
Роман как терапия: апокалипсис в цифровой эпохе
В 2025 году, параллельно с лечением, Симоньян презентовала первую художественную книгу — философско-технократический триллер «В начале было Слово — в конце будет Цифра». Произведение вызвало неоднозначную реакцию: критики разделились между восхищением амбициозностью замысла и скептицизмом по поводу стиля. Однако именно в личных откликах проявилась его сила.
Книга, написанная до диагноза, сегодня звучит иначе как пророчество, написанное изнутри надвигающейся катастрофы. Если «Слово» в заголовке отсылает к евангельскому «В начале было Слово», то «Цифра» — не просто символ технологий, а метафора нового порядка, где человеческая жизнь всё чаще измеряется алгоритмами, а идентичность в цифровом следе.
Ирония в том, что в момент, когда Симоньян описывала гипотетический цифровой апокалипсис, в её собственной жизни начался очень реальный: болезнь, утрата, изоляция. Её роман, казалось бы, про будущее — сегодня становится дневником настоящего.
Утрата и одиночество: «Играть в нарды с Тиграшей»
26 сентября 2025 года, спустя 19 дней после публичного объявления о своём диагнозе, умер Тигран Кеосаян. Он провёл в коме более 270 дней. В одном из постов Маргарита назвала его «Тиграшей» — ласково, как будто он уже был где-то рядом, но в ином измерении.
«Может, с Божьей помощью вылечат, а, может — по Его же решению — отправлюсь играть в нарды с Тиграшей», — написала она после первой химиотерапии.
Эта фраза редкий для публичного политического деятеля жест метафизической уязвимости. В ней нет пафоса, нет идеологической риторики — только прямая, почти детская надежда на встречу за пределами страдания.
Смерть Кеосаяна удвоила бремя болезни: больше не было того, кто мог бы просто быть рядом — не как опора в медицинском смысле, а как свидетель её жизни, человек, разделявший её взгляды, юмор, язык. В условиях, когда тело предаёт, а работа требует постоянного присутствия, отсутствие такого «свидетеля» делает одиночество особенно острым.
Публичность как акт сопротивления
Маргарита Симоньян могла пройти лечение в тишине. Но выбрала иное: говорить и о боли, и о надежде, и о повседневных мелочах (изжога, дрожь в руках, невозможность подняться с дивана).
Этот выбор — не эгоизм и не пиар. Он политичен в самом глубоком смысле: публичная женщина в современной России почти обязана скрывать слабость. Особенно если она занимает пост главного редактора международного медиахолдинга, символа «информационного сопротивления».
Однако Симоньян демонстрирует иное: сила не в отсутствии страха или боли, а в способности назвать их по имени. Её посты — не жалобы, а фиксация процесса: как тело реагирует на препараты, как меняется восприятие времени, как перестраиваются приоритеты.
«Да, это адски тяжело. Да, бывает, что хочется просто лежать. Но можно и дальше работать, и писать, и запускать телеканалы, и благодарить читателей».
Что дальше?
Впереди у Симоньян — неопределённое число курсов химиотерапии, лучевая терапия, реконструкция. Прогноз осторожный: при 1–2 стадии выживаемость превышает 90%, но каждый организм реагирует по-своему.
Главное — она не замолкает. Не уходит в пассивное ожидание. Пишет, выступает, участвует в проектах. Её роман продолжает обсуждаться и не только в лояльных кругах. Это важно: болезнь и утрата не стёрли её из культурного поля. Напротив, сделали голос ещё более узнаваемым: не идеальным, но человеческим.