«Мы приехали домой — но нас не пустили»
Семья Костенко переехала из Казахстана в Мытищи в декабре 2024 года по программе переселения соотечественников. Родители Евгения и Дмитрий — коренные русские, их родители в советское время переехали в Казахстан. Всю жизнь они говорили дома на русском, воспитывали сына Тихона в русской культуре, читали ему Пушкина, смотрели «Алёшу Поповича», пели «Калинку» на праздники. Когда в Казахстане стали усиливаться языковые ограничения, когда дети начали сталкиваться с дискриминацией в школах — семья решила: пора возвращаться.
«Мы ехали сюда, чтобы наш сын не чувствовал себя чужим. Чтобы он мог учиться в русской школе, общаться с русскими детьми, расти в своей культуре. А вместо этого его не пускают в класс, потому что он «не прошёл тест на русский язык»», — говорит Евгения Костенко, 30-летняя мама, которая уже девять месяцев борется за право своего ребёнка получать образование.
Тихон уже начал учиться в первом классе в Казахстане. В России всё должно было быть проще: документы, перевод, зачисление. Но реальность оказалась иной.
Новые правила — старая логика: кто считается «иностранцем»?
С 1 апреля 2025 года в России вступили в силу новые нормативные акты, регулирующие приём детей иностранных граждан в общеобразовательные учреждения. Суть проста: без подтверждения уровня владения русским языком ребёнок не может быть зачислен в школу. Цель — упростить работу педагогам, обеспечить равные условия для всех, исключить ситуации, когда дети, не знающие русского, попадают в классы, где невозможно вести обучение.
Но в этом законе есть серьезный нюанс: он не делает различий между мигрантами и репатриантами.
Для государства — это одинаково: «ребёнок, не являющийся гражданином РФ». Неважно, что его родители — потомки русских, что он говорит на русском с детства, что его бабушка живёт в Твери, а дедушка служил в Советской армии. Для системы он — «иностранец». И подпадает под те же жёсткие требования, что и дети из Узбекистана, Таджикистана или Вьетнама, чьи родители не говорят по-русски дома.
«Получается, мы — русская семья, которая вернулась домой, — говорит Евгения, — но нас ставят в один ряд с теми, кто приехал за зарплатой, и чьи дети вообще не знают алфавита. Мы не просим льгот. Мы просим просто… признать, что мы — свои».
Девять месяцев в ожидании: от отказа до «семейного обучения»
Первый отказ пришёл из местной школы:
«Нет свободных мест».
Евгения обратилась в другую — та тоже была переполнена. Тогда ей предложили семейное обучение — формат, который позволяет ребёнку учиться дома под руководством учителя, но с обязательной аттестацией в школе. Евгения согласилась. Главное — не терять год.
В течение девяти месяцев Тихон занимался по школьной программе: читал, писал, решал задачи, учил стихи. Он знал все буквы, правильно ставил ударения, понимал смысл текстов, рассказывал о героях русских сказок, называл месяцы, дни недели, складывал числа. Мама вела дневник занятий, фотографировала его задания, записывала видео с чтением Пушкина и отправляла в школу как доказательство уровня.
«Он знает «Богатыри» наизусть, — рассказывает Евгения. — Однажды он прочитал «Евгения Онегина» в сокращённой версии. Я плакала, слушая его. Он — русский ребёнок. Как можно не принять его?»
В марте 2025 года Тихон прошёл аттестацию. Учительница, с которой он общался, сказала:
«Ребёнок готов ко второму классу. Он отлично понимает русскую речь, легко отвечает на вопросы, пишет без ошибок, считает. Его можно зачислить».
Евгения была на седьмом небе от счастья. Она позвонила мужу, заплакала, сказала Тихону:
«Скоро ты пойдёшь в школу!»
Но через неделю пришёл новый приказ: все дети, не имеющие гражданства РФ, обязаны пройти обязательное тестирование на знание русского языка — и только после положительного результата могут быть зачислены.
Тест, который не смогли сдать
Тест проводился в отдельном кабинете. Без родителей. Без гаджетов. Под камерой. Детей заводили по одному. Экзамен состоял из двух частей: устной (диалог, монолог, чтение вслух) и письменной (распознавание букв, ударений, списывание, группировка слов). Правило: допускается только одна ошибка.
«Это абсурд для семилетнего ребёнка, — говорит Евгения. — Вы представляете? Семь лет. Первый раз в жизни в незнакомом месте, с незнакомыми людьми, под камерой. Тихон — очень эмоциональный мальчик. Он боится стресса. А тут — полная изоляция. Это не тест на знание языка».
По словам Евгении, педагоги, выходя из кабинета, сказали ей:
«Он хорошо общался. Рассказывал о фильме про Алёшу Поповича, про то, как он любит смотреть мультфильмы с русскими героями. Он был спокоен, отвечал на вопросы. Но… сделал две ошибки».
Какие именно? Не сказали. Что именно было неправильно? Не объяснили. Запись экзамена доступна только внутри комиссии. Родители не имеют права её просматривать.
Результат:
«Не прошёл тестирование на знание русского языка».
Отказ пришёл по почте. Формулировка:
«Ребёнок, являющийся иностранным гражданином, не прошёл обязательное тестирование».
И снова — никакого объяснения, никакой возможности обжаловать, никакого понимания, что этот ребёнок — не иностранец.
«Он знает русский лучше многих»
Тихон не единственный. По данным региональных организаций соотечественников, в Московской области, Свердловской, Омской и Челябинской областях десятки семей столкнулись с такой же ситуацией.
В Омске семья из Узбекистана, где родители — этнические русские, их дочь не может попасть в школу, потому что не сдала тест.
В Свердловской области в одной из школ Екатеринбурга набрали 149 детей мигрантов — почти все с нулевым уровнем русского. А дети русских семей, вернувшихся из Киргизии и Казахстана, остаются дома.
В Туле — мальчик, чьи прабабушки были из Костромы, не может учиться, потому что «ошибся в написании слова «мяч».
Родители борются. И находят поддержку
Евгения начала писать обращения:
— В Минпросвещения
— В Департамент образования и науки города Москвы
— Уполномоченному по правам ребёнка
— В Общественную палату
— В Следственный комитет (по факту возможного нарушения права на образование)
Она создала видеоблог, где показывает, как Тихон читает стихи, как решает примеры, как играет с русскими игрушками. Видео набрали более 2 млн просмотров. СМИ начали освещать историю. В парламенте появились запросы от депутатов:
«Предложить поправки в закон, чтобы дети репатриантов имели особый статус при поступлении в школы».
Но пока — ничего не меняется.
Что нужно сделать? Предложения экспертов
Ввести специальную категорию — «ребёнок репатрианта». Если родители подали документы на восстановление гражданства РФ, и ребёнок говорит на русском языке, имеет подтверждённый уровень знаний (через аттестацию или школьный дневник), он должен автоматически зачисляться.
Отменить жёсткий лимит «одна ошибка». Для детей 7–9 лет допустимо 2–3 ошибки. Это возраст, когда дети учатся, а не сдают экзамен на идеал.
Ввести внутреннюю проверку — не тест, а интервью с педагогом и психологом. Вместо формального теста — оценка реального уровня общения, понимания, эмоциональной вовлеченности.
Создать временный статус — «ожидающий гражданство». Пока оформляются документы, ребёнок получает право на очное обучение, как гражданин РФ.
Обучить педагогов распознавать репатриантов. Учитель должен видеть разницу между ребёнком, который приехал из Туркменистана и не знает русского, и ребёнком, который читает Пушкина.