Она ставит на место зарвавшихся чиновников, разносит героев своих интервью и зарабатывает сотни миллионов, пока её муж ставит спектакли на бюджетные деньги. Казалось бы, Ксения Собчак — та самая женщина, которой никто не смеет указывать. Но в её роскошном особняке нашелся человек, чье слово весит больше, чем все контракты и светские приличия.
Пока страна обсуждает политические инсайды и громкие светские скандалы, в доме «кровавой барыни» разыгрывается совсем другая драма. Вопрос о втором ребенке, который так волнует подписчиков, для Ксении Анатольевны закрыт. И закрыл его не врач, не муж, и даже не она сама, а её сын Платон.
В разговоре с блогером Идой Галич журналистка впервые призналась: в её семье царит жесткий матриархат, где главный мужчина — вовсе не законный супруг. 9-летний наследник династии Собчак-Виторган выставил матери бескомпромиссный ультиматум. Мальчик категорически не желает делить внимание знаменитой родительницы с конкурентами.
Обычно родители умиляются, узнавая в детях свои черты. Но Собчак, со свойственной ей прямотой, увидела в сыне то, что многие предпочли бы скрыть от посторонних глаз. Платон не просто ревнует — он методично отстаивает свои права на единоличное владение матерью, используя её же аргументы: тотальную занятость, карьеру и график.
Ксения не стала юлить и назвала вещи своими именами.
«Кстати, он как я в этом смысле. Я помню, маме устраивала. Говорила: не дай бог, я хочу быть одна, ты должна любить ровно меня. Платону я, естественно, этого не рассказывала, но он как я. Он эгоист в этом смысле», — заявила телеведущая.
Ида Галич (слева) и Ксения Собчак
А где же в этой схеме Константин Богомолов? Режиссер, за которого Собчак вышла замуж шесть лет назад под звон колоколов и скрип катафалка, в вопросах деторождения, похоже, права голоса фактически не имеет.
Когда Галич попыталась выяснить, планирует ли пара общего ребенка, Ксения моментально включила режим «защиты данных».
«Это очень личный вопрос», — отрезала она.
Такая реакция красноречивее любых признаний. В союзе, который многие до сих пор считают мезальянсом, условия диктует тот, у кого капитал и... любимый сын от первого брака.
Ксения Собчак и Константин Богомолов
Платона готовят к роли хозяина жизни с пеленок. Элитная школа, китайский язык, математические олимпиады — график мальчика расписан плотнее, чем у топ-менеджера Газпрома. Собчак гордится «техническим складом ума» наследника, но за этим фасадом блестящего успеха скрывается маленький мальчик, который просто боится потерять маму.
«Мам, ты только мне должна принадлежать», — говорит он ей, глядя на бесконечные съемки и перелеты.
И Ксения, которая может уничтожить оппонента в дебатах одной фразой, перед этим детским аргументом бессильна.
Финансовый фундамент этого брака держится на хрупких плечах Ксении (и её внушительных счетах). Пока Богомолов получает свои театральные гонорары, исчисляемые миллионами рублей, Собчак оперирует суммами, превышающими доходы мужа в десятки раз.
Она восхищается «масштабом личности» супруга и его гениальностью, но когда дело доходит до реальных решений — будь то отпуск на Мальдивах или расширение семьи — последнее слово остается за тем, кто реально оплачивает банкет. И, судя по всему, в ближайшие годы бюджет Собчак будет расходоваться исключительно на образование Платона и прихоти гениального супруга, но никак не на памперсы.
Не думаете ли вы, что растить из ребенка «копию себя» — это самый изощренный вид нарциссизма, который потом больно ударит по самому же родителю?