Цифровой рубль - не просто очередной платежный инструмент. Это смена логики обращения денег: учет и расчеты переносятся на платформу Банка России, где любая операция оставляет цифровой след у оператора - ЦБ РФ. Формально доступ к этим данным возможен только «в случаях, предусмотренных законом», и сведения приравнены к банковской тайне (закреплено в 340-ФЗ).
Но архитектура централизована, а значит, прозрачность транзакций для государства объективно возрастает. Подробнее об этом рассказала RuNews24.ru Юлия Шайхразеева, преподаватель РЭУ им. Плеханова и эксперт в сфере экономики.
«Как это устроено. Российская модель двухуровневая: оператор - Банк России, доступ пользователей осуществляется через банки-участники. Тарифы ЦБ уже утверждены: для граждан переводы - 0%, для бизнеса за прием оплаты - 0,3% (потолок 1 500 ₽), для ЖКХ - 0,2% (до 10 ₽), между юрлицами - фиксированные 15 ₽ за перевод. Для бизнеса эти ставки начнут действовать после льготного периода. Это заметно ниже классического карточного эквайринга, который в рознице обычно 1,5–2,5%», — рассказала эксперт.
Более дешевые расчеты на платформе ЦБ каннибализируют комиссионную выручку банков — прежде всего эквайринг и часть P2P-платежей. По оценке «Яков и партнеры», потери сектора после масштабирования проекта могут достигать ~50 млрд ₽ в год (и до 250 млрд ₽ за 5 лет), тогда как ритейл выигрывает на снижении стоимости приема платежей.
Именно поэтому недовольство сильнее всего у лидеров эквайринга — прежде всего у Сбера. Банк входит в мировые топ-2 эквайеров по числу транзакций: чем ниже тариф на прием оплаты, тем ощутимее прямой удар по его комиссионным потокам. На этом фоне скепсис Германа Грефа выглядит не технологической, а экономической оценкой: «не вижу никаких перспектив» и преимуществ цифрового рубля сверх уже существующих безналичных расчетов.
Что это означает «в деньгах». Если у среднего банка карточные и платежные комиссии составляют весомую долю комиссионного дохода, то перенос части оборота в цифровой рубль с нулем для граждан и 0,3%/0,2% для бизнеса структурно снижает маржу. По сектору чистый комиссионный доход - около 2,2 трлн ₽ за 2024 г. Это ~25% «ядра» операционных доходов. Для сравнения: даже QR-платежи по СБП для бизнеса стоят 0,4–0,7%, а в карточном мире - чаще 1,5–2,5%. На фоне тарифов ЦБ «премия» эквайринга и P2P неизбежно сжимается. Банкам придется смещать монетизацию в некомиссионные сервисы: смарт-контракты, эскроу-сценарии, факторинг, казначейские решения для корпоративных клиентов.
Последний оплот «анонимности» — наличные — тоже больше не «невидимы». С 1 сентября 2025 года банки обязаны проверять снятия на признаки принуждения/мошенничества: при срабатывании критериев вводится лимит 50 000 ₽ в сутки на 48 часов; большие суммы в этот период - только в офисе по паспорту. Для клиентов, попавших в специальную базу ЦБ (дропперы и пр.), действует месячный лимит до 100 000 ₽ через банкоматы. Это не запрет на наличные, но вокруг них появляется обязательный цифровой контур проверки.
Параллельно с 1 июня 2025 года расширены полномочия AML-надзора: Росфинмониторинг получил право приостанавливать подозрительные переводы граждан, а банки стали чаще «замораживать» операции до выяснения. В связке с цифровым рублем это укрепляет норму «по умолчанию»: любой значимый денежный поток должен быть прослежен и объяснен.
Цифровой рубль удешевляет расчеты для граждан и бизнеса, усиливает управляемость целевых выплат и снижает транзакционные издержки экономики. Но издержки этой эффективности несут банки: тает «комиссионная рента» эквайринга и P2P. Для Сбера, крупнейшего эквайера страны и одного из лидеров мира, это означает прямую потерю денег, отсюда публичный скепсис и неизбежные поиски новых точек монетизации. И именно вокруг границы между удобством/стоимостью и приватностью/контролем в ближайшие годы и развернется главная дискуссия.