Туркменистан — одна из самых закрытых стран мира. Непроницаемая завеса государственной пропаганды, жёсткий контроль над информацией и изоляция от внешнего мира делают эту страну почти такой же загадочной, как Северная Корея. Особенно это касается частной жизни её граждан, а ещё больше — положения женщин. В то время как в соседних странах Средней Азии — Узбекистане, Таджикистане — хотя бы открыто обсуждаются традиции, связанные с положением невестки (келин), в Туркменистане эта тема остаётся под плотным покровом молчания. Но что происходит за закрытыми дверями туркменских домов? Как живут женщины, ставшие «гелин» — так здесь называют молодую жену после свадьбы? Чтобы понять это, пришлось собрать фрагменты информации из редких исследований, интервью с бывшими жительницами страны, рассказов гостей и дипломатов. И картина, которая складывается, пугающе ясна: быть туркменской невесткой — значит исчезнуть как личность.
После свадьбы девушка переезжает в дом мужа, где становится частью патриархальной семейной структуры. Её новая роль — «гелин» — это не просто семейное положение, а целый социальный статус с чёткими правилами, обязанностями и иерархией. Удивительно, но многие девочки в Туркменистане с детства мечтают стать гелин. Их с юных лет воспитывают в духе:
«Твоя главная миссия — служить мужу и его семье».
Исследования показывают, что уже в 13–15 лет девочки активно обсуждают, как «стать хорошей невесткой», как «заслужить уважение свекрови», как «не опозорить семью мужа». Это не просто бытовые разговоры — это подготовка к жизни, в которой личные желания и амбиции должны быть полностью подавлены.
Распорядок дня гелин — это бесконечный цикл работы. Она встаёт до рассвета, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Когда все поели, она убирает, стирает, готовит обед. Потом — ужин, уборка, стирка, уход за детьми. Даже если у неё есть собственные дети, она обязана ухаживать и за детьми мужа от предыдущего брака, и за пожилыми родственниками.
Если в доме несколько братьев, живущих вместе с женами, нагрузка не уменьшается — она распределяется. Но дом становится огромным, а обязанности — ещё разнообразнее. Гелин не имеет права на усталость, болезнь или эмоциональное выгорание. Её самочувствие не учитывается. Её задача — работать, молчать, подчиняться.
Одно из самых шокирующих правил — запрет на разговор с родственниками мужа в первые годы брака. Гелин может общаться с ними только жестами. Это считается проявлением скромности и уважения. Раньше туркменские женщины даже закрывали рот платком, когда находились в присутствии свёкра. Показаться с открытым лицом — значит «загрязнить» его своим дыханием.
Сейчас такие крайности встречаются реже, но многие женщины до сих пор прикрывают рот рукой, говорят шёпотом и опускают глаза. Их голос — не просто не нужен, он считается нежелательным.
Ещё более жестоко — лишение имени. В некоторых деревнях новая гелин несколько лет не называется по имени. Она — «жена Ахмеда», «невестка Хадиджи». Её личность стирается. Имя можно «заслужить» — только покорностью, безупречным исполнением обязанностей и полным подчинением.
Свекровь в туркменской семье — абсолютный авторитет. Она становится для гелин и учителем, и надзирателем, и судьёй. Она решает, как та должна одеваться, готовить, вести себя с гостями, когда выходить из дома. Каждый шаг гелин находится под контролем. Любая ошибка — повод для наказания, позора, давления.
Свекровь решает даже, когда женщина должна забеременеть, сколько детей рожать и каких. Если рождаются только девочки, могут начаться угрозы развода. Существует дикий обряд: свекровь кладёт на пол матрас, накрывает его платком и заставляет гелин на нём прыгать — так «заказывают» сына. Противозачаточные средства без разрешения свекрови — табу.
В современном Туркменистане древние обычаи переплелись с жёстким государственным контролем — и женщина оказалась зажата в тисках между традицией и законом. Сегодня запреты выходят за пределы дома и проникают в самое личное: твоё лицо, волосы, даже право сесть в машину.
В Ашхабаде и глубинке действует странный, но пугающе реальный режим: любая попытка «украсить» себя считается нарушением национальных норм. Макияж, покрашенные брови, тушь, нарощенные ресницы, маникюр, окрашенные волосы — всё это под запретом. За «искусственную красоту» женщин штрафуют на сумму от 7 до 12 тысяч рублей — деньги, которые для среднестатистической семьи могут означать потерю месячного бюджета.
По городам бродят так называемые «патрули красоты» — группы полицейских или сотрудников моральной полиции, которые целенаправленно высматривают женщин с признаками макияжа.
Одежда тоже под контролем. Разрешены только традиционные туркменские платья — длинные, с яркой национальной вышивкой, закрытые до лодыжек. Платки на голове — обязательны. Джинсы, футболки, короткие юбки, даже солнечные очки могут вызвать подозрение.
Ещё один шокирующий запрет — водительские права. Женщинам в Туркменистане нельзя сдавать на права до 40 лет. Это официальное правило, которое делает их абсолютно зависимыми от мужчин. Хочешь в поликлинику? Нужен муж, брат или отец. К родителям? Только если кто-то согласится везти.
Но и как пассажирка ты не свободна. Женщине запрещено сидеть на переднем сиденье рядом с водителем, если это не её муж. Даже если она едет с коллегой, братом или другом — полиция может остановить машину и выписать штраф.
А после 20:00 женщинам вообще нельзя находиться в автомобиле — вне зависимости от того, кто за рулём. Это не рекомендация, а жёсткое правило, за нарушение которого грозит штраф до 2000 долларов. Для страны, где средняя зарплата — 200–300 долларов в месяц, это эквивалент полугодового дохода.
Что ждёт женщину, когда она, наконец, «вырастает» из роли гелин? Ответ прост: она сама становится свекровью. Только тогда, став хозяйкой дома, она получает право голоса, уважение, контроль. И тут же начинает требовать того же от новой молодой невестки. Так замыкается порочный круг: жертва превращается в палача.
Туркменистан — это страна, где традиции не просто живы, они превращаются в механизм подавления. Женщина здесь не личность, а элемент семейной системы. Её ценность измеряется не умом, не образованием, а послушанием, трудолюбием и способностью родить сына.
Быть гелин — значит исчезнуть. Исчезнуть в доме, в семье, в обществе. Остаться невидимкой, чьё имя не называют, чей голос не слышат, чьи мечты не имеют права на существование.
И хотя за стенами этих домов звучит музыка, звенит посуда, смеются дети — за всем этим стоит тишина. Тишина тысяч женщин, которые всю жизнь живут по чужим правилам.
И я точно знаю: на их месте я бы жить не хотела.