Скандал в московской школе №1158, где ученик устроил публичное оскорбление учителя — с матом, угрозами увольнения и видеосъёмкой — всколыхнул российское общество, вновь поставив вопрос: где граница уважения в эпоху цифровой вседозволенности и размывания авторитетов?
25 декабря 2025 года Telegram-канал «Осторожно, Москва» опубликовал шокирующее видео: на уроке в одной из столичных школ (№1158) ученик среднего звена, не скрываясь, грубо оскорбляет 61-летнего учителя иностранного языка, требующего убрать телефон. Вместо подчинения школьник переходит к открытому издевательству: мат, угрозы «устроить увольнение», насмешки. Некоторые одноклассники молча наблюдают, другие продолжают снимать на смартфоны.
Учитель, чей стаж перевалил за три десятилетия, остаётся в кадре почти безмолвным — его позиция — не распыляться на конфликт физически и вербально, но именно это и создаёт эффект безнаказанности. После публикации видео директор школы заявила, что инцидент не будет замалчиваться: поведение ученика «категорически неприемлемо». Родители написали заявление об отчислении сына, а материалы по происшествию переданы в комиссию по делам несовершеннолетних и правоохранительные органы. Это не первый подобный случай в российских школах, но редко инцидент становится поводом для публичного морального взыскания родителей, предложенного на федеральном уровне.
Заместитель председателя комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Виталий Милонов назвал школьника «подонком и хамом» и выступил с жёстким предложением:
«Почему бы показательно не оставить его на второй год? Пускай чувствует унижение. А родителей вызвать, поставить перед всем коллективом и публично отчитать… пусть пунцовые выходят от стыда».
Риторика Милонова отражает традиционный взгляд на воспитание: стыд, публичное осуждение и коллективный надзор как инструменты социального контроля. При этом депутат прямо признаёт, что несовершеннолетний формально не несёт полной ответственности, а значит, «платить» должны взрослые.
Такой подход находит отклик у части общества, особенно старшего поколения, для которого «уважение к учителю» - аксиома. Но он также вызывает резкую критику: психологи, педагоги и правозащитники указывают, что публичное унижение — это не воспитание, а травмирование, которое лишь усугубляет агрессию и отчуждение.
Фраза Милонова «я старой формации человек» — ключ к пониманию раскола в обществе. Для поколения, выросшего в СССР, школа была институтом жёсткой иерархии: учитель — почти как родитель, но с сакральным статусом. Оскорбить педагога значит нарушить не просто нормы этикета, а моральный кодекс.
Но сегодняшние подростки живут в ином мире:
Во многих случаях агрессия подростков — зеркало семейной динамики: если в доме разрешено решать конфликты криком, угрозами, манипуляциями — ребёнок переносит эту модель в школу.
Предложение оставить школьника на второй год как форма «унижения» кажется логичным лишь с точки зрения возмездия. Но с педагогической точки зрения — это контрпродуктивно:
- Удержание на год не меняет поведения. Исследования показывают: дети, оставленные на второй год, чаще проявляют агрессию, имеют низкую самооценку и высокий риск дезадаптации.
- Риск стигматизации. «Тот самый мальчик, которого оставили за хамство» — такой ярлык превращает ученика в изгоя, а изгой — в источник дальнейших конфликтов.
- Нет профилактики. Наказание не заменяет диагностики: почему подросток ведёт себя так? Есть ли у него гиперактивность, травма, зависимость от соцсетей, буллинг дома? Без работы с причиной — лишь повторение сценария.
Психологи предлагают вместо этого — индивидуальный план коррекции поведения с участием школьного психолога, социального педагога, а при необходимости — внешних специалистов.
Милонов прав в одном: родители несут ответственность за воспитание. Но публичная «порка» — это не ответственность, а коллективная расправа.
Более эффективный путь — обязательная работа с семьёй:
- диагностика стиля воспитания (авторитарный, попустительский, гиперопека);
- включение родителей в программы по эмоциональному интеллекту и неконфликтному общению;
- при системных нарушениях — направление в комиссию по делам несовершеннолетних с мерами поддержки, а не наказания (например, обучение родительским навыкам).
Интересно, что во многих европейских странах за аналогичные инциденты родителям грозит не позор, а штраф, но одновременно им предоставляют бесплатные курсы по позитивному воспитанию.
Особую тревогу вызывает поведение одноклассников: зрители, некоторые — операторы. Это проявление байстендер-эффекта (эффекта пассивного наблюдателя), усугублённого цифровой культурой. А съёмка — способ участвовать, не рискуя:
«Я не бил, я только снимал».
Решение — не наказание «недоносителей», а системная работа по формированию цифровой этики и гражданской смелости. В скандинавских школах, например, проводятся ролевые игры: «Что делать, если одноклассник издевается над учителем?» — с акцентом на невмешательство как форму соучастия.
61-летний педагог — символ поколения, которое остаётся в профессии вопреки всему: низкой зарплате, бюрократии, цифровой нагрузке, нападкам в соцсетях. По данным ВЦИОМ, 68% учителей за последние 3 года сталкивались с агрессией со стороны учеников или родителей.
Школе №1158 следует не столько наказать, сколько обеспечить учителю психологическую помощь, рассмотреть возможность временного отпуска по состоянию здоровья и публично выразить ему поддержку.
То, что случилось в московской школе, — не просто «хамство подростка». Это отражение глубоких трещин: в семье, где не учат уважению; в школе, которая боится конфликтов; в обществе, где смех над унижением стал контентом.
Милонов предлагает старый рецепт — позор и унижение. Но 21 век требует иного подхода: не стыда, а сознательности; не наказания, а ответственности; не иерархии страха, а культуры диалога.
Учитель имеет право на безопасность. Ребёнок — на развитие, даже если он ошибся ужасно. Родители — на поддержку, даже если они не справились. А школа должна быть не полем боя, а местом, где учат не только дробям и временам глагола, но и тому, как оставаться человеком в эпоху, когда это сложнее всего. Потому что оскорбить можно любого. А уважение — это навык. И ему надо учить.