Тишина бывает громче крика, особенно когда рушатся пьедесталы, возводимые десятилетиями. Казалось, о беглых звездах сказано уже всё: от гневных проклятий до брезгливого равнодушия, но этот случай стоит особняком. Слишком уж велик был кредит доверия, слишком оглушительным оказался хлопок дверью. И вот, когда пена дней немного осела, в эфире прозвучал вердикт — жесткий, как удар хлыста, и точный, как скальпель хирурга. Без истерик и лишнего пафоса, один уважаемый человек объяснил другому, почему попытка усидеть на двух стульях всегда заканчивается падением в грязь.
В студии проекта «Эмпатия Манучи» воздух, казалось, наэлектризовался, когда речь зашла о тех, кто еще вчера собирал стадионы, а сегодня поливает бывшую Родину из безопасного далёка. Народный артист России Валерий Афанасьев, человек старой закалки и железных принципов, не стал подбирать эвфемизмы. Разговор коснулся Чулпан Хаматовой — фигуры, ставшей для либеральной тусовки едва ли не иконой «страдания».
Но там, где другие видят политический жест, Афанасьев разглядел банальную человеческую непорядочность. Ведь отречение от наград — это не просто гражданская позиция, это плевок в собственное прошлое. Актер, отдавший сцене более полувека, задал вопрос, который повис в воздухе тяжелым укором: если эти ордена для вас ничего не значат, зачем вы их брали, улыбаясь в камеры и пожимая руки в Кремле?
Валерий Афанасьев
Логика «перевертышей» проста: взять от государства всё, а когда ветер переменится — откреститься, назвав золотые знаки отличия «бесполезными железками». Однако Афанасьев, служащий в Малом театре, видит в этом глубокий нравственный изъян. Государственная награда — это фиксация успеха, признание таланта миллионами зрителей, а не просто прихоть чиновников.
Отказываясь от званий постфактум, артист обесценивает не власть, а собственный труд и любовь публики, которая годами несла цветы к служебному входу. Валерий Алексеевич сформулировал это предельно четко:
«Есть люди, которые сразу говорят, что им не нужны ордена и медали и не идут их получать. А когда ты уже получила награду, а потом посылаешь её обратно, то это плевок — "Я такая гордая...". <...> Это непорядочность. Ты же работала, тебя отметили, тебя любили за твои роли, наградили...»
Судьба, впрочем, обладает специфическим чувством юмора. Сбежав в Латвию и публично открестившись от звания народной артистки России, Хаматова рассчитывала на теплый прием в «цивилизованном мире». Но реальность оказалась куда прозаичнее и злее. Европейские красные дорожки не спешили разворачиваться перед вчерашней примой, а попытки интегрироваться в западный контекст обернулись унижением.
Апофеозом драмы стал Венецианский кинофестиваль. Актриса, так старавшаяся быть «своей» для киевского режима, получила от ворот поворот. Представители Украины потребовали не пускать её на мероприятие, припомнив и прошлые фото с президентом РФ, и «недостаточную» радикальность. То, что она собирала деньги и каялась в интервью, никого не волновало: предателей не любят нигде, даже те, ради кого они предают.
История с ангаром на окраине Риги, где теперь приходится репетировать бывшей звезде столичных подмостков, выглядит как злая ирония сценариста-садиста. Изгнание из Нового Рижского театра и отсутствие внятных перспектив в Голливуде — закономерный итог. Оказалось, что талант, вырванный из родной почвы, быстро вянет, а русофобия — товар скоропортящийся и на перенасыщенном западном рынке стоящий копейки.
Валерий Афанасьев прав: совесть — категория круглосуточная. Нельзя быть народным артистом по вторникам и борцом с режимом по пятницам. В попытке угодить новым хозяевам можно потерять лицо, но вернуть уважение зрителя, которого ты предал, уже невозможно. Жизнь всё расставила по местам: одни остались служить искусству и своему народу, другие — играть роли третьего плана в чужой пьесе с плохим концом.
А вы готовы простить кумира, если он покается, или точка невозврата уже пройдена?