«Почему всё дорожает?» — этот вопрос уже не просто бытовая жалоба, а нарастающий социальный сигнал тревоги. В ответах чиновников звучит одно и то же: «инфляция», «внешняя конъюнктура», «логистические издержки». Но за этим технократическим языком скрывается куда более тревожная реальность — системная трансформация экономики в механизм перераспределения доходов от производителя и потребителя к узкому кругу монополистов. Депутат Госдумы, экономист и публичный интеллектуал Михаил Делягин называет вещи своими именами: рост цен в России — не следствие объективных рыночных законов, а результат сознательной политики, выгодной олигархическим группам.
Многие считают, что виновник роста цен — налоги. В частности, НДС, якобы ложится тяжким бременем на кошелёк потребителя. Однако, как поясняет Делягин, суть проблемы глубже. НДС — это налог не на конечное потребление, а на добавленную стоимость на каждой стадии производства. И именно эта особенность делает его крайне вредным для сложных, многоэтапных отраслей.
Представим: российский станкостроительный завод получает металл, обрабатывает его, собирает узлы, тестирует, окрашивает, упаковывает. На каждом этапе — новая база для начисления НДС. В итоге финальная стоимость отечественного станка включает многократно уплаченный налог. Импортный же аналог ввозится уже готовым — НДС начисляется один раз, при таможенном оформлении.
Цифры говорят сами за себя:
- отечественный станок может нести в себе до 20–30% «встроенных» налогов, тогда как импортный — не более 5–7%;
- отечественная таблетка, прошедшая через десятки этапов синтеза, очистки, капсулирования, контроля качества, облагается в разы сильнее, чем импортная, закупленная оптом;
- отечественный самолёт в финальной цене может включать сотни эпизодов начисления НДС — от литья деталей до лётных испытаний.
Результат — системное искажение конкуренции. Неэффективные, но простые импортные товары вытесняют технологически продвинутое, но «переналогообложенное» отечественное производство. Капитал уходит туда, где меньше бюрократии и налогов — в торговлю, перепродажу, сырьё. Инженерная база страны тает, а вместе с ней — суверенитет.
Решение? Заменить НДС налогом с продаж — который платит только конечный потребитель. Это снимает налоговое давление с производителей, стимулирует локализацию и создаёт равные условия для отечественного и импортного товара. Это не «антирыночное вмешательство» — это восстановление рыночной честности.
Если НДС — пассивный вредитель, то цифровые монополии — активные грабители. Площадки вроде Wildberries и Ozon давно перестали быть нейтральными маркетплейсами. Они контролируют логистику, платёжные системы, алгоритмы выдачи, рекламные кабинеты — и, главное, устанавливают комиссии по своему усмотрению.
Делягин приводит тревожные данные: за последние два года комиссии для продавцов выросли на 25–40%, без каких-либо объективных причин — ни инфляции, ни роста издержек со стороны маркетплейсов. Вместо инвестиций в инфраструктуру — монопольное изъятие прибыли.
Потребитель платит дважды: сначала — за монопольную комиссию, заложенную в цену, потом — за сужение ассортимента и упадок мелкого производства.
Ещё более тревожный феномен — региональные ценовые разрывы. В одном и том же месяце пачка сливочного масла в Твери стоит 180 рублей, в Красноярске — 260, в Магадане — 340. При этом логистика из Москвы в Красноярск дешевле, чем в Магадан — а разница в цене не пропорциональна транспортным издержкам.
Вывод Делягина: это не рынок — это картельные сговоры. Локальные дистрибьюторы, торговые сети и поставщики договариваются о «зоне влияния», а розничные сети устанавливают цены по принципу «сколько выдержит рынок». Особенно это заметно в моногородах, где одна сеть фактически монополизирует торговлю.
Где антимонопольная служба? Её инструменты работают против явных картелей — например, фиксированных цен по договорённости. Но если цены «самостоятельно» растут синхронно — доказать сговор почти невозможно.
Особую тревогу вызывает сфера жилищно-коммунального хозяйства. Рост тарифов на 8–10% в год при стагнации реальных доходов — это уже не экономика, а политтехнология. По мнению Делягина, постоянное давление на семейный бюджет создаёт хроническое раздражение, мобилизует протестный потенциал и — в перспективе — готовит почву для управляемой нестабильности.
То же — с рынком жилья. Средняя зарплата падает, миграция в города замедляется, спрос снижается — но цены на новостройки не падают. Почему? Потому что застройщики, банки и регуляторы действуют в едином ключе:
Итог — рынок жилья превращается в закрытый клуб, где цена определяется не спросом и издержками, а междоусобицей олигархов. Обычный человек всё дальше от мечты о собственной квартире.
Делягин не предлагает «реформ» в духе МВФ. Его рецепт — восстановление экономического суверенитета через приоритет труда над спекуляцией:
- Отменить НДС, ввести налог с продаж (с освобождением продовольствия и лекарств);
- Ввести налог на сверхприбыль в сырьевых и монопольных отраслях — с перераспределением средств в поддержку малого производства;
- Жёстко регулировать цифровые платформы: лимиты на комиссию, открытые алгоритмы, антимонопольная экспертиза слияний;
- Вернуть госконтроль над стратегическими активами — не в виде «госкорпораций», а через профессиональное управление, ориентированное на модернизацию, а не на отчётность перед акционерами.
Но главное — изменить систему ценностей. Как формулирует Делягин:
«Руководитель должен делать дело, а не красть. Тогда понадобятся инженеры, а не финансисты».
Сегодняшняя экономика устроена под «эффективных менеджеров» — то есть под тех, кто умеет перераспределять, а не создавать. Она выгодна тем, кто живёт за счёт ренты, а не труда. Пока это не изменится, рост цен будет продолжаться — не как следствие «инфляции», а как проявление глубинного кризиса экономической морали.