В российской политической и экономической повестке намечается глубокий системный сдвиг — не просто очередная реформа, а, возможно, начало фазы радикальной перезагрузки элитарной структуры. Выступление Сергея Карнаухова с предложением масштабной реформы МВД стало катализатором дискуссии, в которой экономист Михаил Хазин увидел сигнал о скором «ударе по приватизационной олигархии» — элите, сформировавшейся в 1990-е и сохранявшей влияние вплоть до наших дней. Если этот сценарий реализуется, последствия затронут не только правоохранительную систему, но и всю модель управления, распределения ресурсов и собственности. В условиях мобилизационной экономики и внешнего давления государство, похоже, готово отказаться от компромиссов ради эффективности и выживания национального проекта.
Казалось бы, инициатива Сергея Карнаухова — повышение зарплат полицейским до 400–500 тысяч рублей, набор в МВД ветеранов СВО, упрощение законодательных процедур для оперативников — относится к узкой сфере правопорядка. Однако, как отмечают наблюдатели, в нынешних условиях нет чисто технических или административных решений. Каждое из них приобретает политический и даже идеологический подтекст.
Повышение зарплат до таких уровней — это не просто социальная мера. Это акт переоценки статуса госслужбы: ветераны СВО, ранее считавшиеся «внешними агентами» по отношению к бюрократической машине, интегрируются в её ядро. Это символический жест: государство выбирает — кто его свои. И «свои» — не те, кто умеет лавировать в финансовых потоках, а те, кто доказал лояльность в экстремальных условиях.
Карнаухов — не маргинальный блогер, а политик, имеющий доступ к эфиру, к площадкам федерального уровня, к аудитории, доверяющей ему. То, что его выступление вызвало широкий резонанс, а не было проигнорировано или осуждено — уже показатель.
Термин «приватизационная олигархия», введённый в оборот Михаилом Хазиным, описывает не столько конкретных людей, сколько модель управления и присвоения ресурсов, которая сложилась после распада СССР. Её суть — в передаче государственной собственности в частные руки по символическим ценам, в формировании «клановых» финансово-промышленных групп, в тесной увязке политической власти и крупного бизнеса, где границы между ними размыты.
Эта модель работала в относительно стабильных условиях глобальной открытости: экспорт сырья, доступ к технологиям, финансовому капиталу, иностранным рынкам. Но после 2022 года условия изменились радикально. Экономика перешла в режим ресурсной мобилизации — каждый актив, каждый рубль, каждый кадр должен быть направлен на обеспечение устойчивости и суверенитета. Здесь эффективность определяется не рыночной стоимостью акций, а способностью выполнять задачи национальной безопасности.
Именно в этом контексте, по мнению Хазина, приватизационная элита превратилась из партнёра в угрозу. В условиях, когда страна тратит десятки миллиардов рублей ежемесячно на оборону и поддержку населения, вопросы о бонусах топ-менеджеров госкомпаний в размере миллионов долларов выглядят не просто цинично — они подрывают общественный договор.
Хазин прямо называет происходящее «войной», но не на фронте, а в кабинетах. И эта война уже идёт — в скрытой форме: через налоговые проверки, смену руководства госкорпораций, ужесточение контроля над дивидендной политикой, ограничение иностранных активов.
Но теперь, по его оценке, наступает этап открытой фазы. Государство готово отказаться от старой парадигмы:
- неприкосновенности собственности (если она приобретена в 1990-е);
- автономии менеджмента госкомпаний (решения должны приниматься не в интересах акционеров, а в интересах государства как стратегического заказчика);
- непрозрачности финансовых потоков (все ресурсы должны быть прослеживаемы и подконтрольны).
Удар может быть нанесён через пересмотр результатов приватизаций, усиление роли госкорпораций в стратегических отраслях, с вытеснением частных игроков из ключевых секторов; введение новых инструментов принудительного изъятия.
Самое важное — изменяется идеология легитимности. Раньше богатство оправдывалось успехом на рынке. Теперь — верностью национальному проекту. И в этой логике владелец, накопивший состояние в 1990-е, но отказывающийся «вкладываться» в сегодняшние задачи, теряет моральное право на своё имущество.
Хазин не ограничивается политическим анализом — он даёт и практические рекомендации. Его призыв к гражданам пересмотреть подходы к сохранению капитала до 2026 года — не случайный временной ориентир.
2026 год — это период, когда, по прогнозам многих экспертов, завершится первый цикл трансформации мобилизационной экономики. К этому моменту могут быть приняты: новые налоговые кодексы, законы о «национализации» стратегических активов, ограничения на вывоз капитала и владение иностранными активами.
В таких условиях, как отмечает Хазин, наиболее надёжным инструментом остаются банковские вклады с высокой ставкой — особенно в госбанках. Почему? Не потому, что они доходнее (рынок облигаций или недвижимости может дать больше), а потому, что они находятся под прямой защитой государства; не требуют декларирования сложных схем; не ассоциируются с «спекуляцией» или «выводом»; легко конвертируемы в потребительские ресурсы в условиях возможной дефицитности.
Другие активы — недвижимость, золото, криптовалюты — не отвергаются, но требуют осторожности.
Суть совета: в условиях системного сдвига не стоит гнаться за максимальной доходностью — приоритетом становится безопасность и соответствие новой идеологии распределения.
Однако стоит учитывать и контрсценарии. Во-первых, сопротивление приватизационной элиты будет мощным. У неё есть ресурсы, связи, медиаресурсы, доступ к зарубежным юрисдикциям. Любая попытка «пересмотра итогов приватизации» может вызвать цепную реакцию: бегство капитала, кризис доверия, обвал инвестиций.
Во-вторых, эффективность новой модели не гарантирована. Сильное государство — не всегда эффективное. История знает примеры, когда национализация приводила не к росту, а к застою, коррупции внутри бюрократии, сокращению производительности.
В-третьих, есть риск замещения одной олигархии другой — не приватизационной, а силовой или чиновничьей. Если «ветераны СВО» войдут в МВД, а затем в элиту, без институциональных гарантий это может породить новую касту, не более прозрачную и ответственную.
Наконец, сама логика «удара» предполагает высокую степень централизации и принятия решений «сверху». А это означает, что всё зависит от одного человека — и от его готовности пойти до конца. Отказ от компромиссов с олигархией — это путь без права на ошибку.
Если траектория, намеченная Хазиным и обозначенная через инициативы вроде предложения Карнаухова, будет реализована, мы станем свидетелями не просто смены команды, а перезаписи кода российской политической экономии. Эпоха, начавшаяся в 1992 году с ваучерной приватизации, может завершиться переходом к модели патриотического государственного капитализма, где собственность легитимна только в той мере, в какой она служит национальным целям.
Это невозврат к советской модели — нет. Это не либеральный капитализм — тоже нет. Это гибрид, пока не имеющий устойчивого названия. Но его черты уже проступают: приоритет безопасности над прибылью, лояльность над компетентностью, коллективная ответственность над индивидуальным успехом.