Во время массового заплыва через Босфор бесследно исчез 29-летний российский пловец Николай Свечников — опытный спортсмен с внушительным послужным списком и глубоким пониманием морских заплывов. Прошло уже более трёх недель, но ни тело, ни следы пропавшего не найдены. Турецкие спасатели прочёсывают Мраморное море, юристы готовят иск против организаторов, а турецкие СМИ публикуют сенсационные, но сомнительные сообщения о том, что Свечникова видели в баре вечером в день исчезновения. Родные отказываются верить в несчастный случай — слишком много нестыковок, слишком мало видеозаписей, слишком поздно начались поиски. Что на самом деле произошло с Николаем Свечниковым — несчастный случай, халатность или нечто более тёмное? Расследование продолжается.
Николай Свечников участвовал в массовом заплыве через Босфор, запланированном на 24 августа 2025 года. Старт был назначен на 10:00 утра, финиш — до 14:00. Дистанция сложная, но для опытного пловца — преодолимая. Свечников не раз участвовал в подобных марафонах, знал особенности течений, умел рассчитывать силы и ориентироваться в воде. Именно поэтому его внезапное исчезновение стало шоком не только для семьи, но и для спортивного сообщества.
Первые сигналы тревоги появились вечером того же дня — когда стало ясно, что Николай не пришёл к финишу. Однако официальная реакция последовала с задержкой. По словам его жены Антонины, информация о пропаже спортсмена была доведена до спасательных служб не сразу, а первоначальные поиски велись лишь в районе старта и финиша — что, по мнению экспертов, было грубой ошибкой. Ведь сильные течения Босфора легко могли унести пловца далеко в сторону Мраморного моря.
С тех пор прошло более 21 дня. Турецкие спасательные службы, включая специализированные отряды с гидролокаторами, продолжают прочёсывать акваторию. Однако море молчит. Ни тела, ни личных вещей, ни следов борьбы — ничего. И это при том, что даже при гибели, в воде спустя три недели должны были появиться какие-то физические свидетельства. Но их нет. Абсолютно ничего.
Родные Свечникова не намерены сидеть, сложа руки. Его супруга Антонина, поддерживаемая адвокатом Альпереном Чакмаком, готовит масштабный судебный иск против всех, чьи действия (или бездействие) могли привести к исчезновению спортсмена. В зоне внимания — организаторы заплыва, спасательные службы, местные власти и даже операторы видеонаблюдения.
Особое возмущение вызывает факт отсутствия полной видеофиксации мероприятия. Как отметил адвокат Чакмак, есть записи только старта Николая и финиша других участников — но нет ни одного кадра, где бы он был зафиксирован в середине дистанции. Для масштабного спортивного события, особенно в таких сложных условиях, как Босфор, это непростительная халатность.
«Любой профессиональный заплыв должен сопровождаться сплошным видеоконтролем — для безопасности, для анализа, для спасения. Здесь этого не сделали. Это либо небрежность, либо что-то хуже», — заявил юрист.
Кроме того, семья критикует организаторов за запоздалую реакцию и неправильно спланированные поиски. Антонина Свечникова подчеркнула, что спасатели не учли характер течений и не предположили, что пловца могло унести в открытое море.
«Они искали там, где ему должно было быть, а не там, где он мог оказаться», — с горечью отметила она.
Пока юристы собирают доказательства, а спасатели прочёсывают морское дно, турецкая пресса подкинула новую, сенсационную версию. Газета «Йени Сафак» сообщила, что вечером 24 августа, примерно в 18:00, в районе Ферикёй (округ Ширли) в одном из местных баров был замечен мужчина, внешне похожий на Николая Свечникова.
Согласно описанию очевидцев, человек заказал крепкий алкоголь и мясное блюдо, но почти не ел. Он сидел в углу, постоянно разговаривал по телефону, нервничал, носил кепку, надвинутую на глаза. Через некоторое время он быстро вышел из заведения и сел в поджидавший автомобиль, который уехал в неизвестном направлении.
Семья Свечникова эту информацию категорически отвергает.
«Это бред. Николай не пил алкоголь, особенно перед или после соревнований. Он не стал бы скрываться, у него дома жена и маленький ребёнок. У нас не было ни финансовых, ни личных проблем. Это провокация», — заявила представитель семьи Алёна Караман.
Эксперты также скептически оценивают эту версию. Во-первых, нет ни фото, ни видео, ни конкретных свидетелей, готовых дать показания под запись. Во-вторых, если бы это действительно был Свечников, почему он не связался с семьёй? Зачем скрываться? И как он мог оказаться в баре в 18:00, если исчез в воде в районе 12–13 часов, промокший, без документов, без телефона, без сменной одежды?
Родственники Свечникова не теряют надежды. Они организовали сбор средств на продолжение поисков — деньги идут на оплату частных спасательных команд, аренду оборудования, анализ данных, логистику.
«Каждый день без новостей — это день, украденный у нас. Мы не позволим этой истории затеряться», — заявила Алёна Караман.
Антонина Свечникова, супруга пропавшего, сейчас практически не общается со СМИ — все её силы направлены на взаимодействие с турецкими властями, прокуратурой и спасательными службами. Она лично контролирует каждый шаг расследования, требует расширения зоны поисков, привлечения дополнительных экспертов, в том числе из России.
Турецкая прокуратура района Бейкоз, ведущая дело, пока не исключает ни одной версии — включая возможность того, что Свечников жив. Создана специальная следственная группа, которая анализирует все камеры наблюдения вдоль побережья, опрашивает свидетелей, проверяет версию с баром.
Однако времени всё меньше. С каждым днём шансы найти Николая живым стремительно падают. А если он погиб — то найти тело становится всё сложнее из-за течений и глубин. Семья настаивает на международном участии: они просят российские власти подключиться к расследованию на официальном уровне, чтобы усилить давление на турецкую сторону.
Это уже не просто история о пропавшем пловце. Это история о системной халатности, о недостатке контроля на массовых мероприятиях, о том, как легко человек может исчезнуть — даже на глазах у сотен людей. И пока не будет установлено, что именно произошло с Николаем Свечниковым, ни его семья, ни общество не смогут получить ответы на главные вопросы: где он? Жив ли он? И кто несёт за это ответственность?