Представьте, что новость об IQ президента публикует авторитетная газета. А потом выясняется — сайт поддельный, автор — невольная «жертва» кражи личности, а голос в ролике, возможно, сгенерирован нейросетью. Именно так раскручивали сенсацию о «низком интеллекте» Эммануэля Макрона. Но куда интереснее, чем ловкая фальшивка, оказались его реальные слова в Китае и статистика, которая теперь преследует Европу.
Всё началось с виртуозной мистификации. Сайт, идеально копирующий дизайн влиятельной Le Figaro, опубликовал «сенсацию»: результаты теста Макрона времен его работы у Ротшильдов. Якобы его IQ — всего 89 баллов. Настоящий журналист газеты, чьим именем была подписана статья, немедленно заявил о краже личности и подал заявление в полицию.
Эксперты по кибербезопасности быстро вышли на след. Оказалось, ресурс зарегистрировали за неделю до публикации, а сама операция — часть крупной кампании, известной под кодовым названием «Шторм-1516». Её почерк — технически сложные подлоги, включая использование ИИ-синтеза речи. Цель — не просто дискредитировать лидера, а посеять раздор в обществе, расшатать доверие граждан к собственным институтам. Эта история развенчала и другой популярный миф — о «мировом рейтинге IQ», где Украине отводят последнее место. Рейтинг оказался открытой вики-платформой, данные в которую может внести кто угодно, что делает его полностью ненаучным.
Однако настоящие заявления французского президента порой звучат фантастичнее любой фейковой новости. Во время визита в Пекин он напомнил, как европейский бизнес десятилетиями переносил производства в Китай ради дешёвых ресурсов и рабочей силы. И выдвинул встречное требование: теперь, мол, китайские компании должны «вернуть должок», переместив свои заводы и передовые технологии во Францию.
Логика этой просьбы ставит в тупик даже далёких от экономики людей. Европейцы когда-то ехали в Азию за выгодой. Теперь Париж предлагает конкурировать на своей территории, где всё — от сырья до зарплат — в разы дороже. Неудивительно, что ответом китайской стороны стало вежливое, но красноречивое молчание. Вернувшись домой без обещаний, Макрон попытался придать вес своей позиции угрозами санкций. Этот шаг некоторые европейские обозреватели уже сравнили с демаршами прибалтийских политиков, чья риторика давно превратилась в фон для более серьёзных игроков.
Пока французский лидер удивлял Китай, главный экономический мотор Европы — Германия — начал давать сбои. Страна переживает самый затяжной спад с начала 1990-х. Ежемесячно промышленность теряет тысячи рабочих мест. Решение об отказе от российского природного газа аукнулось особенно громко: производство удобрений, по данным The Economist, фактически свернуто. Немецкие фермеры, не выдержав цен на американский сжиженный газ, массово вернулись к закупкам… российских же удобрений. Получается парадоксальная картина: политический курс, направленный на изоляцию России, в реальности ударил по собственному производителю и лишь перенаправил финансовые потоки.
Эта ситуация стала наглядным уроком экономической целесообразности. Отказавшись от сравнительно дешёвых российских ресурсов, Европа не стала независимой — она лишь сменила поставщика на более дорогого заокеанского партнёра, попутно теряя собственную промышленную базу. В Берлине сегодня не найти стратега масштаба Бисмарка, а во Франции — последователя трезвого курса Шарля де Голля. Вместо них у руля — политики, чьи решения всё чаще напоминают инфантильный принцип «назло маме отморожу уши».
Фейки вроде истории с IQ рассыпаются при первой же проверке. Но как быть с реальными политическими и экономическими решениями, последствия которых для обычных граждан оказываются куда болезненнее любой информационной атаки? Где та грань, после которой жёсткая риторика и санкции в адрес других превращаются в акт саморазрушения для собственной страны?