В середине 1960-х годов, на волне возрождённого интереса к археологии и этнографии Севера, небольшая группа учёных отправилась в экспедицию на удалённый архипелаг в Белом море — Кузовá. Их целью было найти древние каменные лабиринты, о которых ходили легенды. Но вместо ожидаемых спиралей камня исследователи столкнулись с другим, ещё более загадочным феноменом: десятками, а позже сотнями странных каменных конструкций. С тех пор эти композиции стали объектом ожесточённых споров: кто их создал — человек или природа? Когда? И с какой целью?
История открытия сейдов архипелага Кузова началась не с научной гипотезы, а с народной сказки. В 1965 году краевед Иван Михайлович Мулло, уже не первый год исследовавший Южное Беломорье, услышал от местной жительницы удивительную историю: будто бы в древности на острова пришли чужеземные воины, намеревавшиеся пойти на Соловки. Но из-за многодневной бури они застряли на Кузове и когда солнце наконец выглянуло из-за туч, все они вмиг окаменели. Один лишь военачальник остался стоять будто на посту.
Мулло предположил, что легенда отсылает к походу шведского отряда Андреса Стюарта в 1611 году, и заинтересовался не могут ли «окаменевшие» быть реальными следами этого события. Поморы в прошлом называли шведов «немецкими людьми». Однако на деле «каменная армия» оказалась совсем иной природы.
В 1966 году экспедиция Карельского государственного краеведческого музея (ныне Национального музея Карелии), возглавляемая Мулло, высадилась на острова Русский и Немецкий Кузов. Лабиринтов они так и не нашли, зато повсюду увидели причудливые каменные композиции: валуны, балансировавшие на трёх опорах; «головы» на «телах» из плит; стоячие и сидячие фигуры, напоминающие людей или божеств. Учёные сразу вспомнили о сейдах, священных камнях саамов, описанных в XIX веке Харузиным.
Слово сейд (saivo, seid) в саамской традиции означало не просто камень, а место силы — обиталище духов, куда обращались с просьбами об удачной охоте, исцелении или благополучии. Часто сейды располагались на возвышенностях, берегах озёр или у перевалов в местах, где, по верованиям, граница между мирами истончалась.
Иван Мулло разработал первую классификацию карельских сейдов, выделив 10 типов. Наиболее типичный — классический: крупный валун или плита, установленный на 2–3 опорных камня («ножках»), а сверху — 5 и более «жертвенных» камней. Такие структуры напоминают алтари.
Особый интерес вызывают антропоморфные сейды — те, что явно напоминают человеческую фигуру: с «головой», «туловищем» и «ногами». Один из таких — сейд №156 — сегодня хранится в Национальном музее Карелии в Петрозаводске. Он воспринимается как изображение божества: возможно, Нумме-Ола — духа-покровителя у охотников и рыбаков, или Ийки-Турмаса — властителя подземного мира.
Важно: ни на одном сейде экспедиция не обнаружила следов инструментальной обработки. Все камни — гранит и брекчия магматического происхождения лишь уложены, а не высечены. Это порождает ключевой вопрос: мог ли человек без технологий создать такие устойчивые конструкции?
Спор о происхождении сейдов длится десятилетиями. С одной стороны — очевидная искусственность: симметрия, повторяемость типов, антропоморфизм. Особенно трудно объяснить природой, например, сейд №156: его пропорции слишком регулярны, а «лицо» читается почти однозначно.
С другой геологи напоминают: Карелия пережила мощное оледенение. Ледник мог переносить валуны, ставить их на опоры, оставлять «жертвенные» камни.
«Мы можем предполагать, что это сделала природа. Ледниковой активностью можно объяснить сложения камней на ножках, но божество скорее, всё-таки рукотворное», — отмечает научный сотрудник музея Артём Лисков.
Современные исследования (включая 3D-сканирование и анализ микрорельефа) пока не дают однозначного ответа. Однако археологи отмечают: множество сейдов расположены в линейных цепочках, визуально «смотрят» в определённые точки горизонта (восход солнца в день летнего солнцестояния, Полярная звезда), или находятся рядом с древними стоянками и могильниками, что вряд ли случайно.
Напомним: изначальная цель экспедиции — поиск каменных лабиринтов. Их нашли, но значительно позже. В 1970-х годах таксидермист и энтузиаст Василий Игнатенко исследовал соседний остров Олешин и обнаружил три объекта. Два сохранились хорошо — один частично разрушен.
Каменные лабиринты — спирали из валунов, ведущие к центру по одному, неразветвлённому пути встречаются по всему Северо-Западу Европы: в Швеции, Финляндии, на Британских островах. В Карелии их называют «вардоми» (от фин. värähtää — «дрожать, колебаться»), «бабы» или «горки».
Мулло выдвинул гипотезу: лабиринты — это ловушки для рыбы. Действительно, они почти всегда расположены у воды, в узких проливах или у входов в заливы. Но эксперимент провалился:
«Насколько помнится мне, Иван Михайлович и сам пытался таким образом ловить рыбу. То есть он проводил эксперимент. Но, по-моему, ничего не поймал», — рассказывает Лисков.
Сегодня большинство учёных склоняются к культовой версии. Лабиринт — символ пути души: в центр — в мир мёртвых, обратно — к возрождению. Такие спирали встречаются в наскальных рисунках (петроглифах), на древних ритуальных предметах.
После публикаций 1970-х годов архипелаг Кузова стал местом паломничества. Туристы, вдохновлённые мистикой, начали не только фотографировать, но и… перестраивать сейды — добавлять камни, создавать новые фигуры, «оживлять» разрушенные композиции. К концу XX века многие оригинальные сейды были искажены или утрачены.
В 2000-х музей организовал повторную экспедицию и констатировал: за 40 лет разрушено до 30% объектов. Причины не только вмешательство людей, но и эрозия, мерзлотные процессы, ветровая нагрузка.
Настоящие карельские сейды — не украшение. Это вопрос, брошенный прошлым настоящему. Они стоят молча, как стояли столетия, а возможно, тысячелетия и ждут, пока мы научимся их слушать.
Датировка — ещё одна головоломка. Самые ранние сейды могут относиться к эпохе неолита или бронзы, то есть к III–II тысячелетию до н.э. В пользу этого говорит сходство с мегалитическими традициями Скандинавии и Балтики.
Большинство исследователей склоняются к более позднему периоду — I тысячелетие н.э., время расцвета саамской культуры и контактов с финно-угорскими племенами. Саамы действительно поклонялись сейдам до XVIII века, об этом есть письменные свидетельства миссионеров.
Однако часть сейдов, особенно на побережье, могла быть создана в XV–XVII веках уже поморами, русскими поселенцами, осваивавшими Белое море. Возможно, они не создавали новые, но переосмысливали древние, включая их в собственные обряды.
Сейды архипелага Кузова — не просто камни. Это точки остановки. Они заставляют нас замедлиться, отвлечься от маршрута и задаться вопросом: что здесь происходило? Кто стоял на этом месте, глядя на то же море, под тем же небом — 500, 1000, 3000 лет назад?
Их загадка остаётся неразгаданной и, возможно, не должна быть решена до конца. Ведь в этом и есть суть сакрального: не в ответе, а в вопросе. В напряжённом балансе между человеком и природой, между разумом и верой, между памятью и тишиной.