Российская армия пошла в масштабное наступление на разных участках фронта. Запестрели новостные сводки: «боевики ВСУ сбежали из Николаевки под Суджей, опасаясь окружения»; «армия России вошла в Днепропетровскую область».
А в ТВ-сюжетах об СВО всё чаще стали попадаться кадры с пленными украинскими солдатами. Кто сдался сам, кого взяли в ходе боевых действий. Сложность положения для ВСУ на самых разных участках фронта приводит к тому, что число пленных иногда просто зашкаливает.
Попадаются среди военнослужащих противника даже женщины. Вот наше военное ведомство распространило видео. На нём украинка из ВСУ, заламывая руки, истерит:
«Нас били по рукам и по ногам. Обещали, что будем в тыловых подразделениях, но нас послали в штурм», - ревёт она.
Смысл тут прозрачен: извечная байка украинских боевиков любого возрасту и полу о том, что дескать, воевать их заставили, они не сами. И вообще, ни в чём не виноваты.
Но вполне легко представить этих же женщин и мужчин на снайперской или артиллерийской позиции, уничтожающих наших бойцов поодиночке или «пачками». Интересно, что они думают в этот момент? Что это «просто работа такая»? Или что они делают правильное дело и спасают страну от «русской угрозы?»
Война не кажется местом для решения этических проблем, но именно здесь, в экстремальной ситуации, их возникает множество. Вот, например, простая в своей жестокости и одновременно обыденная на поле боя: что делать с безоружным и, по сути, обезвреженным врагом?
Один штурмовик на вопрос корреспондента RT о пленных как-то ответил:
«А зачем они?» - так вот просто и жестоко.
Но на войне своя практическая логика. Когда взвод или отделение идут на штурм объекта, не до гуманизма по совершенно прагматическим причинам. Брать в плен врага и вести на штурм их же позиций? Абсурд.
Оставлять за спиной – самоубийство и предательство своих же боевых товарищей. Вот такая логика войны. Здесь «гуманизм» предельно сфокусирован, отброшено всё лишнее, что может помешать успешному выполнению задачи.
Ты должен выполнить её, по возможности сохранив свою жизнь и жизни товарищей. А враг есть враг, даже безоружный. И времени нет возвращаться с пленным назад для сдачи.
К превеликому счастью обеих сторон так бывает отнюдь не всегда. Иначе бы у нас не было бы такого большого обменного фонда для вызволения и своих солдат из украинского плена.
Величина этого фонда указывает на то, что когда есть возможность проявить гуманизм, наши солдаты его проявляют. А чаще всего нетерпимость к взятию в плен боевиков ВСУ проявляют гражданские в тылу, а не военные.
«Эта тварь убивала и пытала наших! Её нужно расстрелять, никакой жалости!» - так легко писать дома, за уютным столом или на диване.
А в жизни на фронте вступают в силу самые разные соображения. Пленный может указать на допросе расположение сил противника, дать иные ценные оперативные данные.
Есть и другая причина. Ведь проблема в том числе и в том, что нравственные страдания способен испытывать каждый. В том числе и человек на фронте. Солдату потом придётся жить с тем, что он убил безоружного. Он проявляет гуманность не только к поверженному врагу, но и к себе.
Убийство – и так тяжелейший стресс для нормального человека. Это также и худший из грехов во всех значимых религиях. Оно разрушает душу человека, потому и санкционировано социумом или государством только в экстремальных ситуациях. Война – одна из таких. Но даже исполняя долг перед Родиной, многие не забывают о собственной душе.
Это тоже немаловажно. Достаточно просто узнать статистику больных с послевоенным синдромом. Всякие государства после боевых действий немало денег тратят на то, чтобы вернуть многих из фронтовиков к нормальной жизни. А сколько людей отправляется по церквям и монастырям и других подобным «заведениям» и не счесть.
Потому когда воин оставляет в живых врага, зная, что тот уже неопасен – он заботится и о себе. А те, кто готовы орать круглые сутки «убей его!» могут опробовать на себе.
Прибыть на фронт и провести показательные экзекуции – казни. Предположим, что все гонор, агрессия и дурь быстро выветрятся.
Когда доводится проявить разумность и гуманизм на фронте, это – работает и на будущее «зарастания» русско-украинского разрыва, который готовился «кукловодами», самое меньшее, с девяностых.
Характерный пример: разговоры СМИ с украинскими военнопленными и сюжеты о них на ТВ. И в целом оказывается, что у нас вполне нормально с ними обходятся – без унижений.
И так говорят не только те, кого на войну пригнали под дулом пистолетов. Но и идейные «украинствующие», а такие попадаются среди пленников по сей день. И тот, кто сумел пощадить откровенно ненавидящего его, воистину силён.
И России, и её жителям придётся узнать ещё многое о себе в ходе этого конфликта. Эти прозрения и уроки должны потом войти в ткань повседневной жизни.