Фигура участкового полицейского окружена множеством мифов. Для одних это эдакий «Анискин», который знает каждого пьяницу на районе, для других — вечно непонятно чем занятой сотрудник в форме, которого невозможно застать на месте. Однако реальность, скрытая за сухими отчетами МВД, выглядит куда более драматично. Действующий участковый одного из крупных российских городов на условиях анонимности рассказал о том, что на самом деле происходит в системе МВД, почему полицейские завидуют таксистам и как служба «на земле» превратилась в борьбу за выживание...
Официально рабочий день участкового нормирован, но на практике границы времени стираются. Утро может начаться с задержания преступника, продолжиться в суде, а закончиться в наркологическом диспансере или на семейном скандале. Участковый — это «универсальный солдат» системы. Уголовный розыск занимается тяжкими преступлениями — убийствами и разбоями, а всё остальное, что составляет 90% жизни обычного города, ложится на плечи участковых.
Спектр задач поражает воображение. Это не только кражи, побои и хулиганство. Это контроль за условно осужденными, владельцами оружия, психически нездоровыми людьми, «трудными» подростками и одинокими пенсионерами. Порой дело может доходить до абсурда: приходится разбираться с нелепыми жалобами из серии про «облучение лазером» или выслушивать истории о том, как известный артист разрушил чью-то психику через телевизор. И на каждое, даже самое бредовое заявление, сотрудник обязан дать официальный письменный ответ.
«Истории встречаются разные, хватает и дичи — кому-то Джигурда психику расстраивает, сосед не отдает долг, кого-то беспокоит, что его лазером облучают, и на все надо ответить», – цитирует Газета.ру правоохранителя.
Особая категория — подростки. По словам офицера, современные дети утратили всякое уважение к форме и возрасту. В ответ на замечание школьники часто угрожают связями родителей, чувствуя полную безнаказанность. Чтобы разобраться в одном школьном конфликте, порой требуется неделя кропотливой работы: опросы, сбор видеозаписей, экспертизы. А таких конфликтов — десятки.
Система работает парадоксально. Например, объявляется декада профилактики бытового насилия. Это значит, что именно в эти 10 дней участковый должен найти и оформить угрозу убийством или побои. Если он раскрыл такое преступление за день до начала операции — это «не считается». Преступный мир живет по своим законам хаоса, а полиция пытается втиснуть его в рамки плановых показателей.
Яркий пример — работа с мигрантами. После резонансных событий, таких как теракт в «Крокусе», начинается штурмовщина: операция «Мигрант», массовые рейды по стройкам и подвалам. Участковый задается резонным вопросом: нелегалы не растут из-под земли, как грибы. Кто-то пропустил их через границу, кто-то оформил фиктивные документы. Но спрашивают за это с участкового, который вынужден бороться с последствиями государственной политики, вместо того чтобы заниматься профилактикой на своем участке.
«Каким-то образом в стране появляются люди с запретом на въезд. А кто его пустил, кто его легализовал? Почему претензии к участковым? Получается, я их гоняю, а вы завозите», – недоумевает участковый.
Ситуация с кадрами в МВД близка к катастрофической. По нормативам, за одним участковым должна быть закреплена территория с населением около 3,5 тысяч человек. Это позволяет знать контингент в лицо и реально контролировать ситуацию. В реальности же из-за массовых увольнений и некомплекта один сотрудник обслуживает два-три участка.
Вместо положенных трех тысяч человек на одного офицера приходится до 20 тысяч жителей. Это население небольшого города. В таких условиях работа превращается в профанацию: физически невозможно обойти такую территорию, не говоря уже о качественной профилактике. А ведь участковых постоянно отвлекают на сторонние задачи: охрану концертов, дежурства на выборах, подмену сотрудников в дежурной части или дознании.
В период пандемии нагрузка достигла пика абсурда: участковые сопровождали врачей скорой помощи, принудительно госпитализируя больных, и следили за соблюдением масочного режима, пока на их столах копились горы нерассмотренных заявлений о реальных преступлениях.
При этом над каждым «земным» сотрудником нависает армия проверяющих. Штабные инспекторы, которые давно забыли (или никогда не знали), как выглядит живой преступник, требуют идеальной отчетности. Их не волнует усталость, болезни или отсутствие выходных. Любая жалоба от гражданина, даже необоснованная, может стать поводом для увольнения, так как начальству проще избавиться от сотрудника, чем защищать его.
Экономическая составляющая службы также не добавляет оптимизма. Несмотря на красивые отчеты о средних зарплатах в полиции под 150 тысяч рублей, реальность «на земле» иная. Обычный участковый получает на руки 70–80 тысяч рублей. Для сравнения: водитель такси в крупном городе может зарабатывать в два-три раза больше, не рискуя жизнью и не заполняя тонны бумаг.
Статистика зарплат напоминает анекдот про голубцы: кто-то ест мясо, кто-то капусту, а в среднем все сыты. Жилищный вопрос решается годами. Сотрудники стоят в очередях на жилье десятилетиями, хотя в государственном фонде пустуют выморочные квартиры и помещения, которые можно было бы переоборудовать под служебное жилье.
Единственное, что удерживает многих старых сотрудников, — это социальные связи и человеческая благодарность. Помощь людям иногда возвращается бумерангом: врач, которому участковый помог успокоить буйного пациента, помогает с операцией для родственника; механик, которому быстро оформили документы, помогает с ремонтом машины. Но такая «бартерная» система держится исключительно на личном энтузиазме и порядочности отдельных людей, а не на государственной поддержке.