Разлад в семье между родителями сам по себе очень негативно сказывается на детях. Особенно, если ребенок страдает каким-то недугом. Его болезнь может только укрепить брак, как укрепляют надежные отношения всякие испытания, а может, наоборот, стать поводом для разрыва. Вот один из таких случаев.
Андрей* – дальнобойщик на «Газели», таких в стране тысячи. «Одинокий мужичок за 50» воспитывает взрослую дочь сам, пытается обеспечить семью всем необходимым.
«Когда мы поженились, – рассказывает Андрей, – у Надежды уже было двое детей садиковского возраста. Через десять лет, когда те подросли, мы пришли к мысли, что нам нужен совместный ребенок. К тому времени у меня и у нее были кое-какие болячки, нам было по 40 лет. Но ничего серьезного, мы подлечились, и в декабре родилась Анюта».
Андрей рассказывает, что беременность супруги проходила непросто. По работе ему приходилось отсутствовать дома по двое-трое суток, жена в это время исходилась от ревности. Во время очередного такого приступа даже напилась таблеток, чтобы прервать беременность, но ничего не вышло.
Когда пришло время рожать, то на УЗИ увидели обвитие пуповины. После родов врачи держали еще месяц в реанимации.
«День, когда их выписали, был самым счастливым в моей жизни, – вспоминает Андрей. – но после выписки жена потянулась за сигаретой, депрессия, наверное. Грудью она кормить не стала по этой причине».
Мужчина пытался как-то мотивировать супругу бросить курить, но та ни в какую, да и молоко пропало. Когда Анечке было полтора года ее госпитализировали с ОРВИ, была жуткая температура в течение недели. Врачи вводили препарат для разжижения крови. После этого в организме малютки случился сбой. Она стала набирать вес не по графику.
Супруги сначала не относились к этому как к проблеме, думали, что такая конституция. Но однажды родственница Андрея привезла в подарок девочки первые сережки. Каково же было общее удивление, когда все увидели, что сережки не подходят, потому что ей нужны уже были взрослые.
Тогда Андрей повел девочку по врачам. Из-за неуклюжести и гипотонуса медики ставили даже ДЦП под вопросом, но обследование это не подтвердило. Интеллект у Ани развивался в норме, но уже в пятилетнем возрасте, на нее оглядывались прохожие. Она была слишком крупной. Девочка жаловалась, что не может поиграть с детьми на площадке, побегать с ними.
«У меня в детстве были похожие проблемы, – делится мужчина, – помог только спорт и дисциплина. Я стал ходить в бассейн, когда стал подростком, и следить за аппетитом. К концу школы все пришло в норму».
Андрей думал, что спорт поможет и дочке, оборудовал в квартире небольшой спорт-зал с беговой дорожкой, велотренажерами, доской для пресса. Но девочке тяжело давались занятия. Мама не смогла ее мотивировать, а папа не всегда был дома. К тому же, врачи запрещали нагрузки, у девочки начались проблемы с сердцем и почками.
Так возник порочный круг: физическая нагрузка могла бы победить повышенный вес, но она запрещена из-за проблем со здоровьем. Андрей пытался заниматься в щадящем режиме в бассейне, в фитнес-зале, но она все равно отказывалась от тренировок, потому что почти сразу уставала.
Старшие дети подросли, поступили в вузы, Надежда затосковала. Она не могла обеспечить постоянный присмотр за больной дочерью, ей хотелось активной жизни вне дома. Подруги, у которых дети к тому времени обрели самостоятельность, звали поработать заграницей.
Мужу она сказала, что поедет в Израиль, чтобы подыскать клинику, в которой могут помочь Ане. Но Андрей говорит, что на самом деле она познакомилась в интернете с пожилым мужчиной оттуда и решила устроить личную жизнь иначе. Она продала дом, который достался по наследству от родителей, и уехала.
Сначала Андрей звонил ей время от времени, предлагал медцентры, которые сам находил в интернете, та обещала все разузнать, но как-то все затягивалось. Мужчина сделал себе и дочери загранпаспорта, чтобы вылететь в любой момент, но потом нашел переписку, которая сохранилась на домашнем компьютере.
«Нельзя сказать, что я воспылал ревностью или что-то такое, – вспоминает Андрей, – к тому времени я уже ее и сам перестал воспринимать как жену. Ну сами посудите, уехала от больного ребенка и ни слуху ни духу.
Андрей говорит, что супруга выпала из жизни дочери на пять лет. Ее позже депортировали из Израиля за то, что она там стала работать нелегально. Андрей думает, что тот мужчина и «поспособствовал» этому, ведь деньги от продажи дома у нее уже кончились, пришлось зарабатывать как-то.
Мужчина не таит обиду на супругу, ведь у него осталось самое главное – дочка. Она, конечно, скучала по маме, вспоминала. Андрей пытался встречаться с другими женщинами, но не складывалось. Он думает это из-за того, что они видели, что дочь для него всегда была важнее.
Главной проблемой Андрей видел аппетит Ани. Она в самом деле ела больше, чем нужно было организму. Вставала по ночам и опустошала холодильник. Постоянно страдала от жажды, могла выпить полуторалитровую бутылку по дороге в школу.
Девочка стала врать, воровать деньги на чипсы, прятать еду в своей комнате. Врачи долго не могли понять, что происходит с ребенком. Наконец поставили верный диагноз – расстройство пищевого поведения.
К 13 годам девочка стала весить 110 килограммов. Она постоянно думала только о еде, хотя понимала, что это ее убивает.
«Понимаете, это похоже на наркоманию. Она не могла отказаться от этого», – говорит мужчина.
В подростковом возрасте одноклассники начали ее дразнить, придумывали прозвища в своих чатах. Но девочка все держала в себе, никогда ни на кого не подняла руку. У нее было хобби, рисование, она могла часами сидеть с карандашами, если рядом было что-то съедобное. Позже психологи в этих рисунках увидят склонность к суициду.
Племянница нашла клинику, которая занимается расстройствами пищевого поведения, в Москве. В ходе комплексной терапии Анюта похудела на 40 килограммов. За четыре месяца специалисты помогли побороть зависимость от пищи. Но путь этот дался нелегко.
В самом начале девочка очень просилась домой. На входе в медцентр родителей просят не заносить ничего съедобного и колюще-режущего. Оказывается, многие дети здесь склонны к самоубийству, говорят, что их не любят родители и избавляются от них таким образом.
«Это невыносимо токсичный человек, – делится Надежда. – Не знаю, что он наговорил про то, что я таскаюсь по мужикам, но ушла я от него, а не от дочери».
Женщина рассказывает, что поехала заграницу, потому что видела пример своей подруги, которой удалось заработать в Израиле, вернуться с деньгами и сделать хороший ремонт. Планировала, что подкопит и заберет Анюту к себе.
Надежда говорит, что бывший врет, когда обвиняет ее в том, что сидела дома на его шее. Она работала на трех работах. Когда была в торговом центре мерчендайзером, то не могла быть постоянно дома с дочкой.
Ей соседи однажды пожаловались, что та роется в урнах у детской площадки и доедает какие-то огрызки. При этом муж с ее слов был тогда дома со старшими. В тот период работал по графику «три через четыре».
«Неужели за четыре дня в неделю он не мог с дочкой побыть?» – задает вопрос Надежда.
Женщина попросилась на ночной график, чтобы днем присматривать за дочерью. Днем при этом на дому шила фартуки и прихватки для кухни. Еще подрабатывала уборщицей в ЖК. Говорит, что еще бы месяц в таком графике просто не выдержала.
Надежда утверждает, что Андрей любит дочку, «но как-то по-своему». Без нее девочка стала подавленная, стала бояться рассказывать про себя. Бывший муж пугал ее, что лишит мать родительских прав, если та расскажет, что-то не то. Даже позвонить нельзя было в «неправильное» время.
На клинику в Израиле по тем временам нужно было 4,5 миллиона рублей. Деньги от продажи недвижимости быстро кончились. Частью пришлось поделиться с братом, это общее наследство, а свои деньги ушли на кредиты мужа.
Когда был развод, Андрей сказал однозначно, что Анюта остается с ним. Надежда говорит, что была настолько истощена, что согласилась тогда на это, но сейчас хочет жить вместе.
В течение пяти лет, которые они жили порознь, Надежда виделась с девочкой, забирала ее на каникулы, сама навещала ее в московской клинике.
Сложно советовать этой семье что-то, особенно, если ни одна из сторон совета не просит. Хочется пожелать, чтобы не травмировали психику ребенка своими бесконечными упреками (даже если теперь ему 20 лет!) Дочь должна принять ситуацию развода, понять, что она не виновата, что родители не могут найти общий язык.
Папа должен научиться учитывать наличие у дочери мамы, которую она любит, если не получается договориться, то позовите на помощь психолога, это само не рассосется. Мама может помочь дочери войти во взрослую жизнь и сохранять здоровье, чтобы та не срывалась, заедая стрессы едой. Ане предстоит болезненная сепарация. Лишь бы ей не мешали в этом.
*Имена героев изменены по этическим соображениям.